Читать «Immoralist. Кризис полудня» онлайн - страница 55

Соседи состояли из тихой богомолки-кондукторши Кати, полупарализованного алкоголика Вовочки и двух азербайджанских семей. Вовочка доползал раз в сутки до сортира, а просветленная Катя ложилась спать в девять вечера, потому что считала электричество сатанинским промыслом. А вот торгующие на рынке азербайджанцы были очень активны. Младшие супруги по-русски говорили хорошо и были более-менее цивилизованы. Со старшими было хуже: супруга не говорила по-русски никак, а супруг говорил, но только две фразы: «пойдем тык-тык», и «не бей, пожалуйста». Именно в такой последовательности. Точное количество детей обеих пар мне так определить не удалось. Но однозначно больше девяти.

Баб стоило большого труда отучить брать мои сковородки и варить хаш, заняв всю плиту на ночь. Младшая баба при этом учила нас жить.

— Вы, русские, развратные, и пьете. А у нас не пьют!

— Пых-пых, — согласно кивал в клубах анашового дыма ее муж Рафик, — не пьют.

— А ты сковородочку-то почто нашу взяла, чушка? Ты поставь сковородочку-то, ковырялочка! Но сначала помой ее, милая, помой. А то можно и по личику сковородочкой-то, — на кухню крабом-тяжеловесом выходила лесбиянка Маняша .

В коридоре тем временем топтался волосатый, как муравьед, Рамик. Никто не хотел идти к нему в комнату на предмет «тык-тык». Жена меланхолично улыбнулась и отодвинула его, как забытый в коридоре велосипед. Маняша предложила поставить ему клизму. Я сказал, что тык-тык у нас есть свой, и в изобилии. Под ногами носились маленькие последствия тык-тыков, богомолка-кондуктор пыталась накормить соседа-алкаша счастливым билетиком. Алкаш отбивался и взывал к силам Зла. И тут раздался звонок в дверь. Силы Зла пришли.

В одной руке у сил Зла был цветочек, а в другой — еле дотащенная таксистом металлокерамическая модель трубопровода в четверть центнера весом. Мама приехала.

— Тык-тык, — Рамик подергал маму за рукав.

— Да, добрый вечер, — рассеянно ответила мама и поставила трубопровод на Рамика.

Рамик взвыл, азербайджанские бабы вытащили его из-под сумки и, опасливо озираясь, унесли к себе.

— Какие милые детки, — мама пощелкала над ближайшим ребенком длинными красными когтями. — Хочешь цветочек?

Ребенок описался, но на всякий случай цветочек взял. Из-за азербайджанской двери раздался длинный шипящий звук, и ребенка втянуло в образовавшуюся щель. Коридор опустел, и мать лучезарно заулыбалась Маняше. Я насторожился — мать считала нашу лесбиянку нефункциональным приобретением и терпеть ее не могла.

— Машенька, ты же девочка! Отчего ты в этой мерзкой фуфайке? — порывшись в сумке, мать вытащила прозрачную шифоновую кофточку, которая на широкоплечей, стриженой ежиком Маше смотрелась, как подвязки на братьях Кличко.

Маменька зря старалась: простодушная лесбиянка поверх кофточки напялила косуху и предложила матери попить пивка. Попив пивка, мать пошла осматриваться. Через час я вышел покурить.

В квартире стояла непривычная тишина. Рамик молча разбирал колонку. Мать, ловко блокировав в углу богомолку Катю, ласково ей что-то объясняла, время от времени давая указания стоящим у плиты азербайджанским бабам. Катя смотрела на нее со священным ужасом и мелко крестилась. Я прислушался.