Читать «Immoralist. Кризис полудня» онлайн - страница 44

— У вас в крови нет алкоголя.

— Как это нет? Должен быть.

— У вас барбитураты в смертельной дозе. Что принимали?

Я честно перечисляю все препараты барбитурового ряда, сообщив, что принимаю их давно — хобби у меня такое. Таблеточки люблю, малышек барби, да, это моя привычная доза, нет, не состою, хочу домой.

— Я в порядке. Выписывайте меня. Под расписку жены. — Мы не разведены, деталей киту знать незачем, бывшая — умница, лишнего не скажет. — Она психиатр, присмотрит.

Жена приезжает в конце дня, да, она все про своего мужа знает, да, токсикоман, да, забирает под свою ответственность.

Обувь, ремень, дверь, холодное питерское лето, я почти выплыл, еще чуть-чуть, еще...

— Ну что, бегом до трамвая? — она улыбается и ерошит мне волосы.

Невидимая водяная пленка разрывается перед моим лицом, и я глубоко и благодарно — дышу.

Вы можете откинуть спинки кресел и отстегнуть привязные ремни.

Иногда я летаю во сне. Не так, как обычно пишут об этом в книгах и дневниках — не видно мне полей и лесов в виде контурной, остервенело заштрихованной карты, не видно мне моря не серым, а синим. Я лечу низко, не выше троллейбусных проводов, не выше крестов на часовнях. Не выше горизонтально расползающегося по болоту серого города, в котором небо белое — летом, белое — зимой.

В этом городе холодно. Холодно не снаружи — изнутри, откуда-то из костей тянет выматывающей, подавляющей желания влагой. В нем уютно — но уютно недолго, как в обоссаной в детстве постели — сначала тепло, а потом — лучше не шевелиться, чтобы не потревожить хрупкий, уменьшающийся с каждой минутой контур тепла. В нем мягко — но это мягкость топи.

Чтобы спокойно жить в городе призраков, надо родиться в нем. Коренные жители тонко, чуть уловимо — другие. В их глаза проваливаешься, их подошвы уверено ходят по зыбкому прошлому города, у них тут есть, кого поминать.

Все десять лет жизни тут я провожу в упорных, тщетных попытках согреть свое нутро. Нет, не любовью — тут нет места любви. Секс, как та самая мокрая простыня, дает иллюзию наконец-то расслабившихся мышц, отсутствия чуть заметной, привычной дрожи. С последующим похмельем, быстро наступающим желанием еще. Со случайными связями, с укрупнением картинки до анонимно дрожащих членов и отверстий, оглушения запахов до низко вибрирующего тона парфюмерной основы.

Здравствуйте, меня зовут Алмат, я сексоголик.

А это мои друзья — Феликс и Карина.

Феликс — антиквар и шизофреник. У него густые и обильные волосы. Везде. Голова его пахнет предвкушением ковровой моли и еврейской кухней, не знавшие бритья подмышки — страхом и одиночеством, лобок цепко держит запах остервенелой юношеской дрочки.

Карина работает в газете эротического свойства, волосы на теле у нее не растут, повинуясь генетической причуде, дающей также вечно-юный вид и бесплодие. Карина любит педерастов, а значит, любит Феликса. Он ее четвертый муж, спутник четвертого десятка ее жизни.

Феликс педераст не настоящий, а эстетствующий. Разбавленная холодной, нечистой речной водой кровь не бурлит выше неясных контуров, случайно обнажившегося живота, мечтаний о крепких мужских ягодицах на пляже, скошенного взгляда в общественном сортире. Он боится своего желания секса с мужчиной больше, чем самого секса. Он хочет касаний больше, чем проникновений. Вся его половая жизнь — ассистирование мужчинам его жены.