Читать «Immoralist. Кризис полудня» онлайн - страница 37

— Мама, смотри, трансухи!

— ГДЕ?! — хищно озирается мама. — Ой, какие страшные! Кстати, ты знаешь, что олигарх Тюбиков женился на твоей однокласснице? На Вике?

— Так ему и надо!

— Он ее тоже отправил в Австралию. Туда же, куда первую жену и дочь. — (Тоже мою одноклассницу.)

— Прекрасно. Можно жениться в третий раз. Так он всю Прибалтику перелопатит. Только вот чем? Он же импотент!

— А ты откуда знаешь?

— Знаю, мама. Знаю. Я ведь тоже учился в том классе.

— Кстати, Боб хотел зайти.

— Боб?..

***

— Я бисексуал! — гордо сказал Боб, и тряхнул в меру немытой копной пшеничных волос.

Прижатая им к косяку пьяненькая восьмиклассница вынула палец из носа. Слои грима на ее маленьком, обещающем в будущем двойной подбородок личике сложились в осмысленное выражение.

Что такое бисексуал, она не знала, но словообразующий элемент «секс» услышала. В целом, слово было красивое, импортное и приятно щекочущее пубертатный организм.

Через час Боб и девочка зверькового происхождения бодро трахались на продавленном диване. Девочка трахалась, потому что хотелось быть крутой, «ходить» с парнем и обсуждать подробности в школьном сортире за сигареткой. Боб — потому что яйца распирало.

В целом, прием «я — бисексуал» действовал на калининградских девиц в 89-м году почти безотказно. Нравятся девушкам бисексуалы, ой, нравятся.

Боб, Гоша, Леля и я были крепко сбитой секс-группой. Всем нам было около пятнадцати, портовый город располагал к раннему развитию, а общая терпимость — к отсутствию рефлексии.

Леля имела внешность Сенчиной в ее лучшую пору, пышный бюст, тонкую талию и жопу «сердечком». Боб был гибридом Микки Рурка и молодого Гребенщикова, а Гоша — еще не приколоченного, куда следует, Христа с развитой мускулатурой.

Начинался наш школьный групповой роман с обычного юношеского томленья под «вайн и маг», и в итоге мы образовали компанию полувлюбленных друг в друга пылких малолеток. Этакий квадрат, сексуально вписанный в плоскость места и времени. Целый год мы были счастливы. После школы я бежал на работу, а потом — в прокуренную квартиру, доставшуюся Гоше от бабушки.

Я и Леля готовились в институт, а Гоша и Боб — в армию. Институт им не грозил в виду социальной прослойки и общей школьной неуспеваемости. Но кто в таком возрасте смотрит на социальную прослойку и успеваемость? Чувствуешь только горячее тело рядом, пахнущее впитавшимся морем, смотришь только в глаза, которые не опухают еще ни от слез, ни от пьянства.

Вот на море-то как раз все и закончилось. Море и время, как известно, самые страшные враги — они равнодушны и упорны. Я уезжал поступать в институт, и это дело мы решили отметить романтическим сексом на пляже. Распили портвешка и приступили, так сказать, к соитию. Без посторонних. Вчетвером.

Процесс не задался сразу. Для начала на спину коленно-локтевой Лели нагадила в бреющем полете чайка, и с торжествующим криком улетела в дюны. Вероятно, дальше насаждать подобным образом мораль и нравственность (среди людей такие чайки тоже не редкость).