Читать «Flash Boys. Высокочастотная революция на Уолл-стрит» онлайн - страница 164

Несколько месяцев спустя Марино заметил, что государственные органы не потрудились вернуть паспорт Сергея. Марино стал в связи с этим названивать и просить вернуть документ. Но паспорта Сергей так и не получил. Вместо этого его, а он теперь жил у друзей в Нью-Джерси, снова арестовали и отправили в тюрьму. И снова он не понимал, за что его арестовали, но на сей раз не понимали этого и в полиции. Полицейские Нью-Джерси, забравшие Сергея, не знали, в чем его обвиняют, а знали лишь, что его нельзя выпускать под залог, поскольку он может скрыться от правосудия. Адвокат был, по меньшей мере, сбит с толку. «Когда меня об этом известили, — вспоминает Марино, — я подумал, что речь идет о выплате алиментов». Но оказалось другое. Несколько дней спустя окружной прокурор Манхэттена Сайрус Вэнс сделал заявление для печати о том, что штат Нью-Йорк обвиняет Сергея Алейникова в «получении доступа и копировании сложного, защищенного правом собственности и строго секретного компьютерного исходного кода, принадлежащего Goldman Sachs». Далее в пресс-релизе говорилось: «Данный код был настолько секретным, что среди специалистов получил название “секретной приправы”», а Goldman Sachs выражалась благодарность за сотрудничество. Прокурор Джоан Ли, назначенная вести это дело, заявила, что Сергей может сбежать, а потому подлежит немедленному возращению в тюрьму. Ее требование выглядело странным, поскольку в промежутке между первым арестом и первым тюремным заключением Сергей успел съездить в Россию и вернуться обратно. (А вот Ли вскоре сбежала от порученного ей дела — на работу в Citigroup.)

Марино узнал выражение «секретная приправа». Оно пришло не из «среды специалистов», а из его напутственного слова присяжным, произнесенного им во время первого суда над Сергеем, когда адвокат высмеял прокуроров за то, что они посчитали код Goldman Sachs некоей «секретной приправой». В противном случае, по его мнению, повторный арест Сергея не имел смысла. В офисе окружного прокурора Манхэттена, чтобы избежать двукратного привлечения обвиняемого к уголовной ответственности за то же самое преступление, изобрели новые преступления, что позволяло обвинить Сергея на основе тех же самых действий. Однако, согласно установлениям наказаний за вновь совершенные преступления, Сергей, даже будучи изобличенным, вряд ли должен был вернуться в тюрьму. Он уже отбыл срок за преступления, которых, согласно окончательному решению апелляционного суда, не совершал. Марино позвонил в офис Вэнса. «Мне ответили, что они не собираются больше наказывать Сергея, но им требовалось привлечь его к ответственности, — рассказывает Марино. — Они хотели, чтобы он признал свою вину, а потом зачесть ему отсиженный срок. Я в самых изысканных выражениях послал их на хрен. Ведь они разрушили его жизнь».

Как ни странно, никаких действий они не предприняли. «Я наблюдал за всем словно со стороны, — вспоминает Сергей о вечере, когда его повторно арестовали. — Не испытывал ни страха, ни паники, ни негатива». Дети снова привязались к нему, а он обрел новый мир близких ему людей. Сергей решил, что теперь-то зажил своей собственной жизнью. Он даже взялся писать мемуары, чтобы объяснить всем, кого это могло заинтересовать, что с ним произошло. Они начинаются так: «Если тюремный опыт не сломит ваш дух, то изменит вас — освободив от многих страхов. Вы начнете понимать, что ваши амбиции и самолюбие не управляют вашей жизнью и что она в любой момент может оборваться. Так о чем беспокоиться? Вы узнаете, что так же, как и на свободе, в тюрьме тоже есть жизнь, и там можно встретить невинных людей, попавших туда на основании вердиктов судебной системы. Тюрьмы заполнены не только людьми, преступившими закон, но и теми, кто случайно и в силу обстоятельств попал в жернова судебной системы во исполнение чьих-то планов. С другой стороны, в качестве реальной компенсации ты обретаешь почти полную независимость от материальных благ и научаешься ценить простые радости жизни, такие как солнечный свет и утренний ветерок».