Читать «Православный колокольный звон» онлайн - страница 51

Вот звон Вознесения на Серпуховке. Большой колокол, видимо, около 500 пудов, баритон. И благовест, и трезвон слабее даниловского.

Вот звонят у Воскресения в Монетчиках и у великомученицы Екатерины на Ордынке. Большие колокола, наверное, по 1000 пудов. Звон почти такой же, как у Флора и Лавра. Издали даже спутать можно.

Вот слышится трезвон Донского монастыря. Опять по четкости далеко до даниловского, да и большой колокол пожиже.

О храмах на Полянке, Пятницкой и Ордынке (кроме великомученицы Екатерины), о Казанской на Калужской площади, о домовых храмах на Серпуховке говорить не приходится: там и благовестники поменьше даниловского, и набор колоколов победнее.

Где-то в вышине величаво проплывал над домом звон Кремля или храма Христа Спасителя, слышалось: "бу-у-у-у...", но четкости трезвона не было: далеко.

Даниловский звон больше других просился в душу. Одно время я думал, что такое впечатление возникает из-за того, что жили мы довольно близко от монастыря. Но однажды летом (это было в 1920 году) я возвращался по Малиновой дорожке с прогулки из села Коломенского. Солнце клонилось к закату. Когда я начал спускаться с холма против изгиба Москвы-реки, в Даниловом зазвонили. Звон отчетливо слышался в полях, плыл над рекой, над городом, и в лучах заходящего солнца это было дивно. Я невольно остановился и, зачарованный, слушал и смотрел... смотрел и слушал...

Да и в городе даниловский звон разносился далеко. Бывало, возвращаешься от всенощной из храма Христа Спасителя и уже где-нибудь у Болота узнаешь голоса даниловских колоколов.

Надо заметить, что большой даниловский колокол долго держал звук после того, как звонить переставали. Иногда, входя в монастырь, я заставал конец звона. Идешь через ворота, по монастырю, мимо Троицкого собора к его дверям и все это время отчетливо слышишь длящийся звук уже замолчавшего колокола: У-у-у-у...

Колокольня

Однажды, придя в монастырь раньше обыкновенного, я услышал за собой голос: "Брат, пойдем звонить на колокольню". Я оглянулся, с некоторым даже сомнением, желая убедиться, что это- приглашение относится ко мне. В нескольких шагах стоял звонарь - монах Андрей - и смотрел на меня. Как же я обрадовался! Сейчас полезу на колокольню, сейчас буду звонить! Я кивнул головой и пошел за Андреем. Дверь на лестницу колокольни была маленькая, с квадратным окошечком. Находилась она в стене ворот, со стороны монастырского двора. Сразу же за дверью - ступенька вниз, потом длинная деревянная лестница, уходящая вверх, над ней маленькая площадка, поворот и другой марш такой же лестницы. Затем поднимаемся по узким и очень крутым каменным ступеням, вырубленным прямо в стене. Через оконце видно, что мы уже на большой высоте - внизу осталась крыша трехэтажного монастырского корпуса, пристроенного к колокольне, лестница выводит нас на чердак надвратного храма Симеона Столпника. Пахнет пылью, душновато от железной кровли. Снова деревянная лестница, и вот мы на колокольне. Высоко и раздольно! Воздух чистый. И далеко видно вокруг через восемь широких арок колокольни. В южную арку, глубоко внизу, виден дом настоятеля. Отсюда он казался совсем небольшим. И уж совсем игрушечным выглядел Святой колодец перед ним. Неподалеку от настоятельского дома, справа, виднелась апсида Троицкого собора, а поверх корпуса братских келий - его купол. Слева от дома настоятеля, насколько позволяли разросшиеся деревья, был виден храм Святых Отцов Семи Вселенских Соборов. За южной стеной монастыря, на довольно значительном расстоянии от него торчала водонапорная башня какой-то фабрики, а несколько левее и ближе к монастырю - приходской храм Воскресения Словущего. За ним блестела лента Москвы-реки. Далее на юг уходили дома, за ними виднелись стальные переплеты железнодорожного моста через Москву-реку, а там, до горизонта- поля, и на горизонте - мягко окруженное садами село Коломенское. В дымке за Коломенским, несколько левее еле-еле угадывалось Царицыно. На восток вид был однообразнее: пути Павелецкой железной дороги, за ними кое-где Москва-река, дальше - поля. С северо-востока, на высоком берегу Москвы-реки, красовался Симонов монастырь с колокольней, увенчанной золотой главой, нестерпимо блестевшей на закате. Левее Симонова виднелся Новоспасский монастырь и его огромная колокольня, а еще чуть левее и тоже с огромной колокольней - Андроников.