Читать «Исцеляющее безумие: между мистерией и психотерапией» онлайн - страница 80
Дмитрий Соколов
– Значит, вы были в Штатах, – мямлил черноусый, – Это очень и очень чрезвычайно! Негров там нет и никогда не было, это я допускаю… Я вам верю, как родному… Но скажите: свободы там тоже не было и нет?.. Свобода так и остается призраком на этом континенте скорби? Скажите…
Это был единственный человек, который на моих глазах танцевал в московском метро.
Мы познакомились на каком-то семинаре под Москвой; кажется, в Звенигороде. Была зима; и первое, что я помню – это как мы кувыркаемся с ней в сугробе, закидываем друг друга легким снегом и вообще балуемся как дети. А потом по тропинке к нам подходит такой Серьезный Мужчина, и мы замолкаем. Он довольно сурово зовет ее: «Жаннин!» – и она вылезает из сугроба. Я тоже привожу себя в вертикальный вид, стесняюсь. Жаннин меня представляет: «Знакомьтесь: Иван Петрович». Я совсем смущаюсь и подаю руку. А Жаннин добавляет: «Мой шофер».
И сразу смущаться нечего. Она вечно поворачивала разговор туда-сюда, очень легко создавая «ситуации» и быстренько их стирая. Раз – переключка.
Через минут пятнадцать я узнал, что за Ивана Петровича она собирается замуж. Опять – переключка.
Жаннин, американка. В Москве жила – два? три? не помню – года. По-русски говорила почти без акцента; ее принимали за свою. Дело было не только в акценте голоса; она умела разыгрывать русскую женщину и позой, и выражением лица. Как-то мы показывали ее приятелю-негру, как можно знакомиться на улице с русской, и она играла в этой сценке так, что я угорал: вот это печально-отвлеченное выражение лица, которое как бы и не здесь, ни да, ни нет, ни здравствуйте, ни пошел-на-хер. Надо было пройти долгий театральный путь от скалящейся жизнерадостности американки.
Она была директором какой-то американской рекламной фирмы. Но на работу, по-моему, попадала не часто, потому что каждый день в ее жизни что-то происходило. Я вначале ей не очень верил – уж слишком много необычного. Истории часто были просто дикие: помню, как она на автобусной остановке она нашла окровавленную женщину и полдня с ней возилась, нося на руках и устраивая в какие-то клиники. Потом я привык, что с Жаннин это нормально.
Да, так она танцевала в московском метро. Это так и осталось у меня перед глазами. И, мне кажется, я помню, с чего начался этот танец. Она рассказывала мне по дороге, как училась философии в американском университете, и как в те годы она была совершенно одинокой и депрессивной. И как она вылечилась – махом – сама – решив, что теперь будет веселой. Вообще, тотально. И в этом месте рассказа наш поезд приехал (кажется, на Красную Пресню), и она выплыла из вагона длинным танцевальным па, и закончила его веселым танцем перед переходом.
