Читать «Из глубин памяти» онлайн - страница 23

С чего именно началось наше сближение, я не могу припомнить. Но было так.

Николай Николаевич в пижаме сидит на диване. Он седой, худой, лицо морщинистое, покашливает. Он уже почти никуда не выходит, не выезжает. Только весной его перевозят на дачу и поздней осенью обратно в городскую квартиру. Все его связи с жизнью осуществляются по телефону, который стоит на маленьком столике у дивана, через посещения друзей и молодых поэтов, которые приходят читать ему стихи, через газеты, журналы и книги. И все же ни возраст, ни давний туберкулез, ни прочие недуги, ни вынужденное сидение в четырех стенах не делают Николая Николаевича стариком. Он деятелен, он всем на свете интересуется, выспрашивает о новостях литературной жизни. Он много ежедневно пишет: стихи, статьи, готовит книгу. Он читает, откликается на телефонные звонки, сам звонит, говорит с людьми. В беседе с ним все время физически ощущаешь работу мысли Асеева, которая то роется, как крот, в занимающей его проблеме, то вдруг излучает мгновенной вспышкой поэтический образ, остроту, афоризм, блестку иронии.

Мы говорим и обсуждаем что-то, но вот тема иссякает, наступает короткая пауза. «Ну, та-ак», — удовлетворенно тянет Асеев, как будто подводя итог. И тут же переходит на другую тему. Бежит время, пока не появляется Ксения Михайловна: Николаю Николаевичу пора ужинать, принимать паск или фтивазид, — или звонят по телефону мне — зовут домой. И мы прощаемся.

Многие знают комнату Асеева, где он беседовал с приходящими, читал, отдыхал. Круглый стол с пишущей машинкой, груда листков с напечатанными стихами, правлеными и неправлеными, с рукописями других поэтов, шкаф со своими и чужими книгами, библиотека — небольшая, но тщательно подобранная, на диване сегодняшняя газета и одна-две книжки, которые сейчас читает Асеев, какой-нибудь журнал. Два-три стула, на полу ковер. Шахматы. Раза два я играл с ним. Асеев в игре был оригинален и азартен.

Однажды я попросил Асеева посмотреть стихи некоего молодого поэта, которые мне принесли.

Стихи были явно формалистические, автор всячески упражнялся в звуковой игре словами, в подборе аллитераций. Асеев посмотрел, почитал и стихами не заинтересовался.

— Такое мы когда-то делали, и я, и Кирсанов, это все отработано. Вот я вам почитаю стихи одного молодого. Хотите?

И, вытащив несколько листков, он стал читать мне странные, сложные, порою вычурные, мудреные стихи. «Приснилось мне, что я оброс грибами» — эта первая строка сразу привлекла мое внимание. «Кто это?» — спросил я. «Виктор Соснора, — ответил Асеев. — Рабочий, живет в Ленинграде».

Соснорой в то время Асеев очень увлекался, написал о нем, добивался повсюду, чтоб стихи Сосноры печатались, чтоб была издана его книжка.