Читать «Женщины у колодца» онлайн - страница 171

— Должно быть у тебя есть кто-нибудь другой в голове, — сказала она ей. — В противном случае я не понимаю, почему ты так отнеслась к предложению бедняги Бернтсена.

«Вот тебе, получай!» — подумала она при этом.

— Послушай, что ты говоришь! — вмешалась Алиса Гейльберг.

— Я должна была бы, в самом деле, чересчур нуждаться в этом! — возразила Фиа.

— Ну, вот, я говорю: ты имеешь в запасе кого-то другого, — настаивала фрёкен Ольсен.

— У меня есть десять других, если я захочу, — возразила с некоторой досадой Фиа.

С минуту царило молчание. Быть может, молодые девушки думали, что со стороны Фии это было слишком смело сказано. Фрёкен Ольсен только проговорила:

— Ну, когда так...

— Конечно, это так, — сказала Фиа с ударением. — Но если бы даже у меня не было никого другого, я бы всё-таки не взяла Бернтсена и вообще, я бы не взяла никого отсюда, из этого города.

— Вот как! — протянула фрёкен Ольсен и чуть-чуть сжала свои несколько толстые губы. Она подумала о том, что у неё-то есть «синица в руках», она держит в запасе адвоката. Но он из этого города. Хотя при случае он может оказаться весьма подходящим женихом, и город может когда-нибудь украсится в честь его флагами, но всё же в душе её шевельнулось ревнивое чувство. Ведь он кружился раньше около Фии Ионсен, прежде чем прилетел к ней. Ох, что только ей ни приходится выносить!

— Я ведь всё-таки немного видела свет, — сказала Фиа. — Бывала в других городах. Многое видела и слышала. Меня интересует, главным образом, моё искусство, и художники составляют моё общество, а вовсе не здешние городские господа.

Однако это не понравилось Алисе Гейльберг. Она была увлечена одним из здешних жителей, сыном кистера Рейнертом. Правда, он был ещё молод, но какие у него были красивые кудри и как он умел ухаживать!

— Художники высмеяли бы меня, — заметила Фиа, задумчиво качая головой.

— Высмеяли бы, если б ты взяла Бернтсена? — сказала фрёкен Ольсен. — Ну, мой зять, во всяком случае не стал бы за это смеяться над тобой!

Не стал бы? — спросила с любопытством Фиа.

Она оживилась. Зять фрёкен Ольсен был не первый встречный, а художник, имя которого становилось всё более и более известным. Он был восходящей звездой. Поэтому она поинтересовалась узнать, что он мог говорить? Находил ли он, что она плохо рисует?

— Он говорил, что ты слишком разборчива, что ты не можешь любить и никогда не можешь забыться. Я не знаю, что он хотел этим сказать, но он говорил, что такова уж твоя натура и что наверное ты никогда не выйдешь замуж.

Фиа не обратила внимания на эти разглагольствования и только спросила:

— А что он сказал о моих картинах?

— А не знаю хорошенько. Мне кажется, он сказал, что в них нет огня.

— Чего в них нет?

— Ах, я право не знаю. Но ты холодный человек и это думают также все другие художники, по его словам.

Бедная Фиа! Она на мгновение призадумалась и замолчала. Ей было тяжело слышать это и она вдруг присмирела.

— Он не видал моих последних копий из Лувра, — сказала она. — В них есть огонёк. Я думаю, что могу это сказать. Он не видал также и иллюстраций, которые я хочу сделать к индейской сказке. Я думаю, что они откроют глаза каждому, кто бы это ни был!