Читать «Обетованная земля» онлайн - страница 30
Эрих Мария Ремарк
Только тут я заметил, что на ней тоже была шляпка, скорее, крохотная шапочка — маленькое черное пятнышко, косо сидевшее в волосах.
Мойков пошел за бутылкой.
— Вы не американец? — спросила девушка. С Мойковым она говорила по-французски.
— Нет, я немец.
— Ненавижу немцев.
— Я тоже, — отозвался я.
Она изумленно взглянула на меня.
— Я не то имела в виду, — скороговоркой выложила она. — Не вас лично.
— И я тоже.
— Поймите меня правильно: идет война.
— Да, — равнодушно ответил я. — Идет война. Мне это тоже известно.
Меня не впервые задирали из-за моей национальности. Я часто сталкивался с этим во Франции. Война — прекрасное время для простых обобщений.
Мойков вернулся с бутылкой и тремя маленькими рюмочками.
— Мне не надо, — сказал я.
— Вы обиделись? — спросила девушка.
— Нет. Просто не хочу водки. Надеюсь, вам это не помешает.
Мойков усмехнулся.
— Салют, Мария, — сказал он, поднимая рюмку.
— Напиток богов, — объявила девушка и одним махом осушила свою рюмку, резко откинув голову, как пони.
Мойков приподнял бутылку:
— Еще по одной? Рюмочки совсем маленькие.
— Grazie , Владимир. Достаточно. Мне пора. Au revoir! — Она протянула руку и мне. — Au revoir, Monsieur . — Ее рукопожатие оказалось неожиданно крепким.
— Au revoir, Madame .
Мойков, вышедший ее проводить, вернулся:
— Она тебя разозлила.
— Нет. Я сам дал ей повод. Мог бы сказать, что у меня австрийский паспорт.
— Не обращай внимания. Она не хотела. Она говорит быстрее, чем думает. Поначалу она злит почти всех.
— В самом деле? — почему-то рассердился я. Не настолько уж она красива, чтобы так себя вести.
Мойков прищурился:
— Сегодня у нее плохой день, но чем лучше ее узнаёшь, тем больше начинаешь ценить.
— Она итальянка?
— Думаю, да. Ее зовут Мария Фиола. Смешанной крови, как здесь часто бывает; кажется, ее мать была еврейкой — то ли из России, то ли из Испании. Работает фотомоделью. Когда-то жила здесь.
— Как Лахман, — добавил я.
— Как Лахман, как Хирш, как Левенштайн и многие другие, — отозвался Мойков. — Это ведь дешевый международный караван-сарай. Одним классом повыше, чем национальные гетто, где эмигранты поселяются сразу после прибытия.
— Гетто? Здесь они тоже есть?
— Их так называют. Многие эмигранты предпочитают жить в обществе соотечественников. И только их дети когда-нибудь вылетают на свободу.
— А немецкое гетто тоже есть?
— Естественно. Форктаун. Квартал вдоль Восемьдесят шестой улицы, где кафе «Гинденбург».
— Что? «Гинденбург»? Во время войны?
Мойков кивнул:
— Заграничные немцы нередко хуже настоящих нацистов.
— А эмигранты?
— Некоторые тоже там живут.
Вниз по лестнице застучали шаги. Я узнал хромающую походку Лахмана. Тут же послышался красивый, низкий женский голос. Должно быть, это была та самая пуэрториканка. Она спускалась первой, совсем не заботясь о том, поспевает ли за ней Лахман. Я бы и не подумал, что у нее парализована нога. Говорила она только с мексиканцем, шедшим рядом с ней.
— Бедный Лахман, — сказал я, когда процессия удалилась.