Читать «Обетованная земля» онлайн - страница 28

Резко вскочив, я снова включил верхний свет. Огляделся вокруг. Унылый свет люстры струился тускложелтым дождем на стулья и диван с обивкой из плюша, такие же бордовые и безобразные, как и прежде. Никакой крови на них не было. Я посмотрел в зеркало: в нем виднелось тусклое, размытое отражение гостиничной стойки — и ничего более.

— Нет, — громко сказал я. — Нет! Только не здесь!

Я пошел к выходу. Стоявший за стойкой Мойков поднял на меня глаза.

— Сыграем в шахматы?

Я покачал головой:

— Попозже. Хочу пока немного прогуляться. Посмотреть на витрины, на огни Нью-Йорка. В Европе в это время темно, как в угольной шахте.

Мойков посмотрел на меня с недоверием. Теперь уже он покачал своей большой лысой головой.

— Смотрите не пытайтесь приставать к женщинам, — сказал он. — Они могут закричать, позвать полицию. Здесь вам Нью-Йорк, а не Париж. Мало кто из европейцев об этом знает.

Я остановился:

— Разве в Нью-Йорке нет проституток?

Складки на лице Мойкова углубились.

— На улицах — нет. Там их гоняет полиция.

— А в борделях?

— Там полиция их тоже гоняет.

— Как же тогда американцы размножаются?

— В законном браке под защитой всесильных женских организаций.

Я был озадачен. Видимо, здесь в Нью-Йорке проституток преследовали так же, как в Европе эмигрантов.

— Я буду осторожен, — сказал я. — К тому же я слишком плохо знаю английский, чтобы приставать к женщинам.

Я вышел из гостиницы. Передо мной лежала ярко освещенная, девственно-чистая улица. Во Франции в этот час проститутки сновали по улицам, стуча своими высокими каблуками. Другие стояли возле фонарей, тускло мерцавших голубым маскировочным светом. Они проявляли невиданную живучесть и не боялись никого, даже гестапо. Временами они становились мимолетными спутницами одиноких беженцев, когда те, не в силах оставаться наедине с самими собой, согласны были заплатить за скоротечные часы простой покупной ласки. Я смотрел на прилавки торговцев деликатесами, ломившиеся от ветчины, колбас, ананасов и сыров. «Прощайте, подруги парижских ночей! — думал я. — Видно, теперь мой удел — онанизм или монашеская аскеза».

Я остановился перед магазином с картонной вывеской: «Пастрома». Это была деликатесная лавочка. Несмотря на поздний час, дверь была открыта. Должно быть, в Нью-Йорке действительно не было комендантского часа.

— Порцию горячей пастромы, — потребовал я.

— On rye?  — Продавец показал на буханку ржаного хлеба.

Я кивнул.

— И с огурцом — глазами я указал на соленый огурец. Продавец подвинул тарелку в мою сторону. Я уселся за стойкой и приступил к еде. Раньше я не знал, что такое пастрома. Оказалось, что это было консервированное мясо, очень вкусное. Все, что я ел в эти дни, казалось мне очень вкусным. Я был постоянно голоден и в любую минуту готов был наброситься на еду. На Эллис-Айленде пища имела странноватый привкус; поговаривали, будто туда добавляют соду, чтобы подавить половой инстинкт.