Читать «Внутренний монолог» онлайн - страница 6

Эти губы-душегубы невозможно позабыть. Посоветуйте мне, люди, что мне делать? Как мне быть?

Словно пушки на опушке учиняют мне расстрел… Мокрая от слез подушка, сиротливая постель.

Мои руки от разлуки упадают, точно плеть. От проклятой этой муки можно запросто сгореть.

Мчатся годы-непогоды над моею головой, словно не была я сроду кучерявой, молодой. * Я все еще, как прежде, жил, живу, а наступило время отступленья. Чтобы всю жизнь держаться на плаву, у каждого свои приспособленья.

Я никогда не клянчил, не просил, Карьерной не обременен заботой. Я просто сочинял по мере сил и делал это с сердцем и охотой.

Но невозможно без конца черпать-колодец не бездонным оказался. А я привык - давать, давать, давать!.. И, очевидно, вдрызг поиздержался.

Проснусь под утро… Долго не засну… О, как сдавать позиции обидно! Но то, что потихоньку я тону, покамест никому еще не видно.

Богатства я за годы не скопил, хотя вся жизнь ухлопана на службу. В дорогу ничего я не купил… Да в этот путь и ничего не нужно. * Я умом могу понять все доводы… Не держи меня, дай я уйду. Песенка рождается без повода и не может жить на поводу.

То, что я любил когда-то смолоду, нынче за версту я обойду. Песенка рождается без повода, и поводья рвутся на ходу.

Зряшной жизни я хочу попробовать, с пустяками быть накоротке. Песенка рождается без повода, песня не живет на поводке. * Все беспричинно. Чей-то взгляд. Весна. И жизнь легка. Не давит ее ноша. И на душе такая тишина, что, кажется, от счастья задохнешься.

Все беспричинно. Чей-то взгляд. Зима. И жизнь бежит. И неподъемна ноша. И на душе такая кутерьма, что, кажется, от горя задохнешься.

То ночь жарка, а то морозен день… Вся жизнь в полоску, словно шкура тигра. А на душе такая дребедень… Да, жаль, к концу подходят эти игры… * В трамвай, что несется в бессмертье, попасть нереально, поверьте. Меж гениями - толкотня, и места там нет для меня.

В трамвае, идущем в известность, ругаются тоже и тесно. Нацелился, было, вскочить… Да, черт с ним, решил пропустить.

А этот трамвай - до Ордынки… Я впрыгну в него по старинке, повисну опять на подножке и в юность вернусь на немножко.

Под лязганье стрелок трамвайных я вспомню подружек случайных, забытые дружбы и лица… И с этим ничто не сравнится! * Осень начинается в горах, а затем сползает вниз, в долины… В нижний лес прокрался желтый страх, белый снег покрасил все вершины. Старость начинается в ногах, даже в зной, укутанные, мерзнут… И ползет наверх холодный страх предисловием событий грозных.

АПРЕЛЬ

По грязи чавкают шаги, шуршат о твердый наст подошвы, в ручьях я мою сапоги… Земля в лесу, как крик о прошлом.

Тут прошлогодних желтых трав торчат поломанные стебли, разбросан бурых листьев прах и умирает снег последний.

Трухлявые сучки везде, на лужах ржавые иголки… И отражаются в воде немые, сумрачные елки.

Жизнь представляется порой какой-то конченой, далекой… Но под березовой корой пульсируют живые соки.

Согрет дыханием земным, лес оживет без проволочки… Как с механизмом часовым дрожат на ветках бомбы-почки.