Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 32

Ирина Николаевна Кнорринг

Вижу ль я девушки взор утомлённый,

Полный тоски, безответный, немой,

Смех её слышу, навек заглушённый

Вечно холодной тоской, —

Хочется тихо спросить мне тогда:

«Где твоя молодость, где красота?»

Дума ль тяжёлая сердце сжимает,

Или мечта, друг бессонных ночей,

Всё об одном она мне повторяет

С мёртвой улыбкой своей, —

Хочется тихо спросить мне тогда:

«Где твоя молодость, где красота?»

Ночь ли настанет, звездами играя,

Так далека от страданий и зла,

Вечно безмолвная, вечно немая,

Вечно холодная мгла, —

Хочется снова спросить мне тогда:

«Где твоя молодость, где красота?»

5/ V, 1921. Сфаят

«В вечерней мгле рыдали звуки скрипки…»

В вечерней мгле рыдали звуки скрипки,

А я была одна в объятиях мечты,

Вокруг всё чуждые, всё мёртвые улыбки

И ни одной приветливой черты.

Душа была пуста, в ней не было желанья,

В ней не было мечты… Лишь миг воспоминанья

Всю душу взволновал… То миг невольных слёз,

Далёких дней и невозвратных: грёз.

И в памяти моей невольно выплывают

Картины прошлого всё ярче и ясней,

И словно я опять те дни переживаю —

И сердце плачет тише и грустней.

А на земле зловещее молчанье,

И дышит в нём безмолвная печаль.

Душа молчит, в ней больше нет желанья,

Ей нечего любить, ей ничего не жаль.

7/ V, 1921. Сфаят. Вечером, у окна

Спасибо друг («Спасибо, друг, за то, что вижу снова…»)

Наташе Кольнер

Спасибо, друг, за то, что вижу снова

К себе доверие, и ласку, и покой,

За первое приветливое слово,

За первый взгляд, невинный и простой.

За то, что здесь, к печальной, одинокой,

Среди унынья, пошлости и зла,

В чужой толпе, бесчувственной, далёкой,

Ты первая несмело подошла.

За первый миг навеянного счастья,

За тихий миг, несмелый и живой,

За всё участье, робкое участье

Со всей наивной детской простотой.

12/ V, 1921. Сфаят

«Прощай, Сфаят, прощай, свобода!..»

Прощай, Сфаят, прощай, свобода!

Прощай последний майский день,

Где все мольбы и все невзгоды

Сошли в таинственную тень.

Передо мною блещут дали,

Где я, молитву сотворя,

Сойду под вечный свод печали

В глухих стенах монастыря.

Но в душной клетке заточенья

Меня, я знаю, также ждут

И там счастливые мгновенья,

Волненье, жизнь, борьба и труд.

Но нет тревоги, нет невзгоды,

Ни грозных бурь, ни злобных дней,

Ни упоительной свободы

Разгульной юности моей.

31/ V, 1921 В автомобиле по дороге в монастырь Notre-Dame de Sion

Первая ночь в монастыре («В эту ночь, как спустилась холодная мгла…»)

В эту ночь, как спустилась холодная мгла,

В эту ночь я так долго уснуть не могла.

На чужой стороне, среди чуждых людей

Я одна была с мёртвой печалью своей.

И так много тревожных, таинственных дум

Волновали мой пылкий расстроенный ум,

И так много тяжёлых, мучительных слёз

Мне навеяли крылья таинственных грёз.

И седой полумрак был так страшно угрюм,

За окном грохотал дикий, уличный шум,

И в усталую душу, где мёртвый покой,

Он врывался неясной, безумной тоской.

2/ VI, 1921. Бизерта

Дневник («Немые, пожелтевшие листы…»)