Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 167
Ирина Николаевна Кнорринг
…А сказать друг другу было нечего,
Разговор был скучный и скупой…
Шумный, долгий монпарнасский вечер
Вдунул жизнь в «Ротонду» и «Куполь».
Громкоговоритель надрывался
Над большой и пестрою толпой.
Звуки резкие танго и вальса
Путались с трамвайной трескотнёй.
Мы сидели молча на диванах,
Скучные от пива и вина.
— «Тот уехал?» — «Да», — «А этот?» — «В Каннах».
И опять надолго — тишина.
И в тяжёлом папиросном дыме
Поднимали взоры к потолку.
Кто у нас вот эту боль отнимет,
Эту безнадежную тоску?
Становилось скучно, страшно даже.
Ждём, что кто-нибудь сейчас придет
И со смаком в сотый раз расскажет
Злой литературный анекдот.
Так под сонным, неподвижным, взглядом
Пролетал за часом мёртвый час.
«Так и надо… Значит, так и надо…»
И ревел неумолимый джаз.
«Ни восторженно-звонких стихов…»
Ни восторженно-звонких стихов,
Ни заломленных к небу запястий,
Ни желаний, безумных, как ветер,
Ни ленивой истомы в крови…
А покорно, без пламенных слов,
Без мечты о несбыточном счастье,
Повторить эту сказку столетий,
Эту грустную сказку любви.
«Глядишь на звезды взором вдохновенным…»
Глядишь на звезды взором вдохновенным
С откинутой красиво головой.
Тревожно мыслишь о судьбе вселенной.
— «Ведь, в сущности, не знаем ничего!
И из каких таинственных расчетов
Явился воздух, и тепло, и свет?»
А у меня одна, одна забота:
Куда поставить твой велосипед?
«Уже не девочка — жена и мать…»
Уже не девочка — жена и мать.
Суровый опыт, а не мысль о чуде
Уже пора бы, кажется, понять,
Что это — жизнь, и что другой не будет.
А всё-таки еще бывает жаль
Забытых слов, разрушенных желаний,
И о не бывшем поздняя печаль
Мешает спать в предутреннем тумане…
Уж создан быт, свой дом, своя семья,
— Ну, пусть не так, как думалось когда-то.
Пусть не дорога жизнь, а колея,
Не зори в ней, а ранние закаты.
Пусть большего не будет никогда,
Но то, что есть — сурово и велико,
И беспощадно-трезвые года
Прекрасней нашей юности двуликой.
— А всё-таки…
«Просто, без слёз и проклятий…»
Просто, без слёз и проклятий,
С горстью наивных стихов,
В стареньком ситцевом платье,
В тёмной тоске вечеров,
С запахом лука и супа,
В кухонном едком чаду —
Женщиной слабой и глупой
Тихо к тебе подойду.
И без упрёка и стона
Острую боль заглушу.
Снов твоих страшных не трону
И ни о чём не спрошу.
— Всё, что копила годами,
Молча отдам навсегда.
И заструятся над нами
Не золотые года.
Роза Иерихона («Вдруг стало ясно: жизнь полна…»)
Вдруг стало ясно: жизнь полна
Непоправимою угрозой,
Что у меня судьба одна
С моей Иерихонской розой.
Вот с той, что столько долгих дней
Стоит в воде, не расцветая,
В унылой комнате моей
Безжизненная, неживая.
Будильник, пудра, пузырьки,
Игрушки — рядом на камине.
Её корявые ростки
Окутывает сумрак синий.
И я, над страшным и сухим,
Неумирающим растеньем
Слагаю мёртвые стихи
О не бытье, о не цветенье.
