Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 156
Ирина Николаевна Кнорринг
Вместе — поймём: старики…
«Будут ночи, — сквозь плотные шторы…»
Будут ночи, — сквозь плотные шторы
Бросят матовый свет фонари.
Будут ночи, стихи, разговоры,
Разговоры со мной до зари.
Станет солнце роднее и ближе,
Станет жизнь напряженно-полна.
Над душой, — над судьбой, — над Парижем —
Настоящая будет весна.
Будет всё прощено и забыто,
Даже дни этой цепкой тоски.
По исшарканным уличным плитам
Веселей застучат каблуки.
И в надежде святой и лучистой,
Наблюдая смертельный испуг,
Упадут безнадёжные кисти
Непривычно заломленных рук.
«Молчанье ничто не нарушит…»
Молчанье ничто не нарушит —
Я сделала жизнь простой.
Ввела я и тело, и душу
В давно желанный покой.
Без мысли, без слов и проклятий
Огромные дни скользят.
И синий, больничный халатик
Удобней, чем всякий наряд.
А руки висят, как плети,
Я будто совсем не жива.
И нечего мне ответить
На ласковые слова.
«Забыть беспомощные голые кусты…»
Забыть
Беспомощные голые кусты,
Припавшие к железному забору,
И ощущенье мёртвой пустоты
От неоконченного разговора.
И цепкий, разъедающий недуг
В недавно сильном и здоровом теле,
И жуткие, безмолвные недели,
И взлёты нервных, неспокойных рук.
И страх, и стыд. Листы ненужных книг,
Пытливый взгляд, подхваченный украдкой,
И старческую, жалобную складку
У губ, скрывающих жестокий крик —
Простить, простить.
«Шепчет ночь, колдунья и пророчица…»
Шепчет ночь, колдунья и пророчица,
Шепчет ночь тревожные слова.
Больше думать ни о чём не хочется,
Но от дум пылает голова.
Синий сумрак в незнакомой комнате,
Смесь теней и шорохов глухих.
И всю жизнь, должно быть, буду помнить я
Эти ночи, мысли и стихи.
Шепчет ночь слова такие страшные,
Припадает к синему окну.
Вот оно — хорошее, желанное,
Свято окрылившее весну.
Только б это сердце не устало бы,
Если б только жизнь не солгала…
Вторит ночи тоненький и жалобный
Детский плач из тёмного угла.
«Там завелись осторожные черти…»
Там завелись осторожные черти,
Сумрак шуршит и колдует за печкой.
Жизнь догорает копеечной свечкой.
Белые девушки грезят о смерти.
Шепчутся в окнах: «Мы ждали, мы ждали…»
Вторит им улица.: «Верьте, о верьте!»
Тихо смеются горбатые черти.
Девушкам снятся лиловые дали.
Сомкнуты губы, уронены руки.
Дни одиноки и ночи бездонны.
Хрупкие девушки с ликом Мадонны
Слушают нежно вечерние звуки.
— Где это будет? Когда это было?
— Где повторяется? Верьте, о, верьте!
Жалко ласкаются с миной унылой
Злые, трусливые, липкие черти.
«В Люксембургском саду, у газона…»
В Люксембургском саду, у газона,
Против серого зданья Сената,
На часы я смотрела когда-то,
Притворяясь наивно влюбленной.
В Люксембургском саду, у фонтана,
В жаркий август (вовек не забуду!)
Я поверила в яркое чудо.
Было тихо, безлюдно и рано.
Зелень свежая, воздух недвижный,
Воробьишек пугливая стая…
— Хорошо, что всё это бывает,
