Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 140
Ирина Николаевна Кнорринг
Что больше нет силы, нет силы, нет силы
Я стала покорно слаба,
И глупой гримасой улыбка застыла
На сжатых, безмолвных губах.
И буду кричать я, и буду томиться,
Скую себя тихой тоской,
А счастье, как милая Синяя Птица,
Так близко и так далеко.
«Побледневшая, встала у зеркала…»
Побледневшая, встала у зеркала.
В коридоре, за дверью — шаги.
И зачем я себя исковеркала
На забаву себе и другим?
Беспощадную повесть слушая,
— И жалея меня, и любя —
Ты мне только скажи, что не хуже я
Многих женщин, любивших тебя.
«Взгляд в пролёты улиц брошен…»
Взгляд в пролёты улиц брошен.
Темнота и тишина.
Эта жизнь опять роскошна
От любви и от вина.
Не ломай ночные чары,
Ничего не говори.
Вдоль блестящих тротуаров
Убегают фонари.
Убегают, пропадают,
Зарываются в туман.
И, как скалы, нависают
Непробудные дома.
Завтра станет жизнь понятна,
И душа укрощена.
Под глазами лягут пятна
От тоски и от вина.
И ничто не будет странным,
И погаснет на заре
Свет тревожный, свет обманный
Лиловатых: фонарей.
«В Сен-Сюльпис, где всегда тишина…»
В Сен-Сюльпис, где всегда тишина,
В пределе строгом святой Женевьевы,
У самого алтаря
Озарить весёлым дрожащим пламенем
Бледную свечку,
За больную, маленькую Жинетт.
«За все обиды и упрёки…»
За все обиды и упрёки,
За зло, в котором я жила,
За все просроченные сроки
И не свершённые дела,
За бесполезное шатанье,
Как белка в глупом колесе,
За дни ненужные, за все
Не сдержанные обещанья.
За всё, чем я была жива,
Чего ждала и что жалела,
За очертанья улиц белых,
Когда кружилась голова,
И за твои, твои слова,
Звучащие легко и смело…
Перед зарей («Перед зарёй охватывают сны…»)
Перед зарёй охватывают сны,
Тревожат неспокойные упрёки,
Всем разуверенным и одиноким
Дана печаль рассветной тишины.
О, только б никогда не измениться,
Не разлюбить весёлых звонких слов,
Не позабыть бы имена и лица,
Названья улиц, номера домов.
А мысли заметает тишина.
Лишь сердце и часы — наперегонки.
Но я лежу под маленькой иконкой,
И от лукавого ограждена.
О, не бояться только бы зари!
А за тяжёлой красною портьерой
Рукой фатальной тушит фонари
Рассвет октябрьский в переулке сером.
***
I. «Третью ночь нехорошее снится…»
Третью ночь нехорошее снится,
Жгут кошмары до самой зари:
Равнодушные, стёртые лица,
Фонари, фонари, фонари.
И в тоске беспощадно-жестокой —
Уж не раз, и не два, и не три —
Мне приснилось, что я одинока…
Фонари, фонари, фонари…
II. «Третью ночь нехорошее снится…»
Третью ночь нехорошее снится,
Жгут кошмары до самой зари:
Равнодушные, стёртые лица,
Фонари, фонари, фонари…
Дня пустого ничем не отмечу,
Позабуду, что было вчера.
Будет вечер, мучительный вечер,
Вечера, вечера, вечера…
Вот октябрь беспощадно-суровый,
Раздраженье, дожди, холода.
И ещё одно глупое слово —
