Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 132
Ирина Николаевна Кнорринг
В эти годы тревоги и муки?
Взял бы ты мои слабые руки
И сказал мне: родная…
Ты один, на других не похожий —
Не уйдёшь, не отдашь, не обманешь.
Что ж сказать тебе, милому, что же,
Если всё уже сказано раньше?
Ты не первый, так будь же последним!
Пусть теперь перестанут мне сниться
Эти — слишком любимые — тени,
Эти — памятью стёртые — лица.
В поезде («За окошком сплелись пути…»)
За окошком сплелись пути,
За посёлком скользит посёлок.
Разве трудно себя завести,
Как игрушку, и быть весёлой!
Если вечером снова спросят
Про круги у зелёных глаз —
Я отвечу: стучали колёса,
Через край душа пролилась.
И в платок — будто в снег — зароюсь.
О, моё неизбывное зло!
Всё неистовей мчится поезд,
Дребезжит оконным стеклом.
Хоть бы в щепы его разнесло!
«Я пришла к тебе вечером…»
Я пришла к тебе вечером.
Ты спросил, улыбаясь:
«Отчего ты такая?
Ведь тревожиться нечего?»
И сверкая глазами,
Нервно дёргая волосы,
Изменившимся голосом
Я сказала: «Экзамены».
Понадвинулся тучей,
Хлынул горькою лавой.
А любовь-то могучее
Философии права.
И прошли, как в тумане,
Три последние месяца.
— Гром не грянет —
Мужик не перекрестится.
«Но кроме нас с тобой есть мир другой…»
Но кроме нас с тобой есть мир другой,
Огромный мир, где надо делать что-то.
Ведь как-то надо жить, мой дорогой,
Сдавать экзамены, искать работу…
Как будто бы повязка спала с глаз.
О, этот мир, назойливый и лишний!
Вот почему, прощаясь прошлый раз,
Я вдруг расплакалась… Так глупо вышло.
Зачем? Какие там ещё пути?
Какие там печали и потери?
И каждый раз мне страшно отойти
Вот от твоей полураскрытой двери.
Х ARRON DISSEMENT («Гул моторов в груди…»)
Гул моторов в груди.
Подворотня и двор.
Все дома, как один,
В каждом доме — контора.
В каждом доме — дела,
Слева — надпись: «concierqe».
Так бы мимо прошла.
Где же радость-то, где же?
И сейчас же встают
Впечатленья былые:
Безработица тут,
Дни пустые-пустые.
И противно душе
Это острое жало…
Нет, бульвар Сен-Мишель
Лучше этих кварталов.
«Чуть проступают фонари из тьмы…»
Чуть проступают фонари из тьмы
Глухие улицы сдавили стены.
Прохожие. Автобусы. И мы —
Два неврастеника — над чёрной Сеной.
Я слушала взволнованную речь,
В воротнике лицо пугливо пряча.
И только по дрожанью нервных плеч
Ты угадал, что я бессильно плачу.
В гранит плескала мутная вода.
В ней огонёк, как золотые нити.
Направо — бледный камень Нотр-Дам,
Оттуда нас благословлял Мыслитель.
Ты побледнел, и постарел ты, — вот
За два часа. Глаза совсем большие.
А у меня кроваво-красный рот
Сломала безобразно истерия.
Стояли мы, не поднимая глаз,
Бессильные и жадные, как дети.
И уж ничто не разделяло нас —
Двух неврастеников — ничто на свете.
Усталость («Губы шептали. Склонялись ресницы…»)
Губы шептали. Склонялись ресницы.
Голос, срываясь, дрожал.
Снились какие-то чёрные птицы,
Тихие глади зеркал.