Читать «Золотые миры (Избранное)» онлайн - страница 113
Ирина Николаевна Кнорринг
И солёный ветер с моря гладит
Синие воротники.
Белизна арабского квартала
Кажется ещё белей.
Мы идём, и робкие шакалы
Завывают в тишине полей.
Кактусы в серебряном тумане
Вспыхивают блёстками луны,
А потом — мечтой, как на экране,
Зацветут разорванные сны.
А на завтра — вновь тоска начнётся,
Жалоба, что некуда идти…
— Жизнь моя, забрызганная солнцем,
Тихая, ненужная — прости!
Там («Там даль ясна и бесконечна…»)
Там даль ясна и бесконечна,
Там краски знойны и пестры,
И по долинам в душный вечер
Горят арабские костры.
Там иногда, далёко где-то
Звучит прибой взметённых волн,
Там в синих форменках кадеты
Играли весело в футбол.
Там счастье было непонятно,
И был такой же серый день,
Как те разбросанные пятна
Арабских бедных деревень.
Там безрассудные порывы
Мешались с медленной тоской.
Оттуда мир, пустой и лживый,
Казался радостной мечтой.
Там сторона моя глухая,
Где горечь дум узнала я,
Пусть ненасытная, пусть злая,
Вторая родина моя.
«Когда огни вечерние горят…»
Когда огни вечерние горят,
Всё делается проще и грустнее.
Скрипит перо. Шуршит колода карт.
И красный уголь в печке тлеет.
Тогда тревожно холодеет грудь,
Тогда глаза спокойны и суровы.
И хочется самой себе швырнуть
Обидное, язвительное слово.
«На стене легли пятном кривым…»
На стене легли пятном кривым
Тени от руки и головы.
Было тихо. За полночь далёко.
Я лежала и читала Блока.
Уж себе я не могла помочь.
Неспроста околдовала ночь
И впились недвижные ресницы
В бледные, знакомые страницы.
В этот час казалась страшной мне
Тень от полотенца на стене.
И над книгой, мертвенно лежащей,
Грудь мне раздирал упорный кашель.
И себе сказать я не могла,
Что былая радость — отцвела,
Что давно заменено другими
Несравнимое как будто имя.
«Я старости боюсь — не смерти…»
Я старости боюсь — не смерти,
Той, медленной, как бред, поры,
Когда озлобленное сердце
Устанет от пустой игры.
Когда в волненьях жизни грубой
Ум станет властен над душой
И мудрость перекосит губы
Усмешкой медленной и злой.
Когда тревога впечатлений
Сухой души не опалит
Ни очертаньем лунной тени,
Но бодрым запахом земли.
Когда вопросов гулкий ропот,
Ошибки, грёзы и печаль
Заменит равнодушный опыт
И уж привычная мораль.
Когда года смотреть научат
На всё с надменной высоты,
И станет мир наивно-скучным,
Совсем понятным и простым.
И жизнь польётся без ошибки,
Без впечатлений и тревог,
Лишь в снисходительной улыбке —
Чуть уловимый холодок..
«Нет больше слов о жизни новой…»
Нет больше слов о жизни новой —
Есть холодок в груди.
Уже звучит тоской суровой
Чуть слышное — не жди!
Земля не стала светлым раем,
Не расцвели цветы.
Нас жизнь коснулась самым краем,
И мы её не понимаем,
Ни я, ни ты.
30 / XI, 1925
Стихи о Париже
I. «В туманно-серой, душной мгле…»
В туманно-серой, душной мгле