Читать «Венки Обимура» онлайн - страница 32

«Как же это я не учуял, когда покинул он меня тут одного-одинешенького? А ежели б ведьма меня заприметила?» — ужаснулся Митрей и заколодел в том ужасе, и не слышал, не видел, как убивался над телом дочери Савватий, как схватили ведьму да Ивашку, выволокли их на улицу, как шумела толпа и лютовал Ерема:

— Извели девку!

Крепкий тычок вернул Митрея к жизни.

— Иль карачун тебя хватил? — бранилась Ненила. — С тобой всю потеху упустишь!

— Какую потеху? — промямлил Митрей.

— Так ведь Ульянка с Ивашкой загубили Наташеньку, подруженьку мою милую! — хлюпнула носом Ненила. — Исказнить их надобно, лиходеев проклятущих!

— Бей ведьму! — взревел Митрей и косолапо побежал вслед за толпой.

— Стойте, люди! — раздался тут громкий голос Ульяны — и все невольно замерли. — Зачем вам смерть моя? Кому я зла пожелала? Кому отказала в добре? Вспомни, Ольгушка, как ходила ты ко мне судьбу пытать! Говорила я, что сладится у тебя с Васенькой? Что не сможет он тоску по тебе ни водой смыть, ни гульбой загулять?

— Говорила! Васенька сватов заслал! — зазвенел девичий голос.

— Не тебе ль, Анна, дала росы целебной, на поемных лугах собранной ранним утром, на Вознесение? Выпил ее твой сынок — и всякое лихо с него рукой сняло, разве нет?

— Здоров сыночек! — прошетестело в толпе.

— Сам видел, как ты, ночуя у Анны, умывалась через порог на улицу, ведьма! — перебил Ерема. В ответ засмеялась Ульяна:

— Не всяк, кто умывается, пусть и через порог, — ведьмак. По тебе, чем грязней, тем праведней!

Смех подхватили было в толпе, да тут врезался в гущу народа Митрей с воплем своим запоздалым:

— Бей ведьму!

— Бей! — подхватил Ерема. — Сладко поет Ульяна, а кто от коров молочко отдаивал? Припомни-ка, Ненила, как у тебя ворота поструганы были? Это она, ведьма, стружки в подойнике парила, чтобы пропало у твоей буренки молоко!

— Было, было, было! — зачастила Ненила.

Ульяна тряхнула головой. Платок сполз с нее, волосы разлохматились, сквозь космы глаза сверкали. Мужики крепко держали ее, Ивашке тоже заломили руки за спину. Он, однако, не рвался — угрюмо молчал, озираясь.

— Чего ты, Ненила, на меня так злобишься? — спросила Ульяна. — Не за то ль, что я сказала, будто нет у тебя врага злее твоего языка?

Да, Ненила нигде не смолчит, знал Митрей. Где черт не сладит, туда бабу пошлет. Его бабу!

Ненилу знали в деревне хорошо, смех опять полетел над людьми, но Ерема завопил:

— Вокруг пальца она вас обведет, всем глаза отведет! Ей даже то ведомо, как косточку-невидимку выпаривать, с нею злые дела творить. Обернется она невидимкою — и крадется за Натальей, бедной девкой, по полю, по лесу, землю с-под ступни — след ее — вынимает, на дерево бросает. Вон, вон яблонька посохла! — указал он на придорожный дичок. — А человек и подавно иссохнет. Другой след Натальин вынутый кинула Ульяна в воду, а против того, сами знаете, помощи быть не может — сделано крепко, завязано туго. Вот и померла девка.

— И впрямь! — заголосили бабы. — Сколь б ни рядили, девка-то померла!