Читать «Пожинатели плодов» онлайн - страница 119
Николай Александрович Толстиков
— Так-с, святой отец, пособничаешь, укрываешь?.. Облазьтека все закоулки! — приказал Фраеров красноармейцам.
Те вскоре приволокли упиравшегося старика, по виду — барина, хоть и оброс он как мужик и в одежке был крестьянской.
— Никого больше нет! — доложили. — Две бабы еще больные. Тоже сюда?
Яшка отмахнулся, подошел к испуганному старику вплотную.
— Доброго здоровьица, Платон Юльевич! Эх вы, на старости лет да контрреволюцией заниматься! Сынок ваш — белый офицер и вы, как вижу, не сидите сложа руки. Окопались тут с монахами, силенки для мятежа копите, людишек подходящих пригреваете. Знаем мы вас!
Фраеров грозил с укоризною пальцем, а Зубовский вглядывался в Яшкино лицо подслеповато:
— Не признаю кто. Но видел где-то…
— К ним его!
Красноармейцы подхватили старика под локти, подтащили к другим приговоренным.
— Я не враг… Я смуту хотел в монастыре пересидеть. Жена больна, дочь тоже, куда идти… — скороговоркой бормотал он.
В нем, скрюченно-обреченном, в самую последнюю минуту узнал Василий бывшего соседского помещика Зубовского…
Спустя десятилетия, Василий Ефимович благодарил ту, отрикошетившую от каменного креста пулю, едва не лишившую его жизни. Что было б, если случилось все иначе? Кем бы он стал? Убийцей, послушным палачом новой власти?
Зерцалов, сидя в кресле, щурясь от света настольной лампы, вопрошал вслух невидимого в полутьме комнаты собеседника. Впрочем, ответа так и не дождался; припомнилось что-то, пришло на ум, и старик принялся опять рассказывать. Такое повелось с ним с той поры, как пришлось оставить монастырское Лопотово…
Визит незваных гостей Сашки Бешена и Вальки взволновал старика, напомнил о Лопотове, и Зерцалов, рассказывал и рассказывал тому, молчаливому и все понимающему. Все равно чуть слышный шепот никому не докучал: давно спала за стеной жена, и лишь в одряхлевшем нутре старого дома порою что-то скрипело или стонало.
Вокруг московских палат княжеских — подозрительная настороженность: галичане в чужом городе чувствовали себя неуютно. У ворот стража едва не воткнула в грудь Григорию копейные древки: смотрела люто, исподлобья.
— Мне б к князю Юрию Дмитриевичу! — попытался отвести рукою древко Григорий.
Стражники забрехали вразнобой, ровно псы цепные:
— Ты кто такой? Тать московский, можа?
— Начепил рясу-то!
— Нужон ты князю!
— Проходи мимо, не застуй! А то…
— Чего раскудахтались — седобородый, со шрамом через все лицо ратник выглянул из-за створки ворот.
— Да вот…
Какое-то время ратник, насопив брови, разглядывал монаха, потом вдруг испуганно отшатнулся, осеняя себя мелкими крестиками.
— Свят, свят, свят! Это уж не ты ли, батюшка Григорий?
Он снял шлем и, отдав его кому-то из стражников, склонился под благословение.
— Мы уж похоронили тебя, отче…
Князь Юрий пребывал в послеобеденной дреме: ночами, в ставшем еще с малолетства чужим, городе не спалось, а днем в сон клонило. На осторожно вошедшего сотского, приоткрыв один глаз, взглянул с неудовольствием, прикрикнуть хотел, но, заметив за ним человека в черном, заворочался тяжело на лежанке, привставая.
