Читать «Метелица» онлайн - страница 228
Анатолий Борисович Данильченко
— Хозяин — ба-арин, хозяин — ба-арин… — пропел он и направился в дом.
Ксюша его встретила укоряющим взглядом, однако промолчала, только подала торопливо на стол и сказала:
— Ешь.
Ее молчаливый укор, недовольно поджатые губы сердили Демида больше, нежели слова. Злишься — скажи, найдется что ответить, так нет же, молчит, оправданий ждет. Дождется… Врезать бы разок — живо развяжет язык. Барыня, вишь ты! И на стол сунула, как батраку, — «ешь». Зафиндилил бы эту сковородку, не будь голодным.
— Ну чего молчишь? — не выдержал он.
— А что толку пьяному перечить.
— Не перечь, верно. А других слов нету? Брезгуешь? Губы поджала… Ну, выпил — принудили, душа из них вон!
— Принудили, — криво усмехнулась она. — Прямо в рот налили, да столько, что еле на ногах стоишь.
— Э-э, баба! Что ты понимаешь в мужских делах.
— Где уж нам…
Ксюша заговорила, и злость от Демида отошла. В самом деле, зачем настроение портить. Никак, выходной сегодня.
— Ладно, давай-ка еще по чарке да поедим. — Он выставил бутылку и грузно опустился на табуретку. — Где наша не пропадала.
— Да куда же тебе больше? Поешь лучше — свалишься, совсем пьяный.
— С тобой хочу. — Демид чувствовал, что пьянеет с каждой минутой все больше, надо бы поесть, но теперь, когда уже выставил бутылку и предложил ей выпить, должен настоять на своем, иначе какой же он, к черту, хозяин в доме.
— Я не буду. Ешь — стынет.
— Будешь, — повысил он голос. — Будешь, душа из меня вон! Я так хочу. Садись!
— Не могу я, дела у меня, идти надо.
— Дай стаканы. Дела-а…
— Демид, я серьезно говорю, некогда мне, завтра отчет, — сказала Ксюша твердо.
— Стаканы дай! — загремел он на весь дом.
«Барыня! Ты у меня шелковой будешь», — подумал он, глядя на Ксюшу. Она выставила стакан, крутнулась у печи, сдернула с крючка свою жакетку и заторопилась к выходу. Этого Демид не ожидал.
— Вернись! — крикнул он, вскакивая с табуретки, но Ксюша уже скрылась в сенцах.
Демид выругался и плюхнулся на прежнее место. Ушла — и черт с ней, никуда не денется.
Глотнув одним духом полстакана водки, Демид с жадностью навалился на еду. Первый, кружащий голову хмель отошел, наступило тупое опьянение, когда все видишь, все понимаешь и кажешься сам себе трезвым, только тело наливается свинцом, а назавтра (Демид это знал по себе) ничего не помнишь. Он уминал жареную картошку с салом, хрумтел соленым огурцом, ругался про себя и все больше наполнялся злостью. Ушла, побрезговала выпить с ним, не послушалась, паршивка. Дела у нее… Какие, к черту, дела, убежала к Наталье или к Степаниде, сидит там, жалуется. Пойти бы устроить разгон, да много чести за бабой бегать.
— Придет. Куда денется, приде-ет…