Читать «Полное собрание сочинений. Том 1» онлайн - страница 152

Недолго поговорили мы съ Ивиными и пошли дальше, но они общались быть вечеромъ. Пройдя Тверскую площадь, папа повернулъ на Тверскую и зашелъ въ кондитерскую, чтобы взять къ вечеру конфектъ и угостить насъ. Великолпіе мста, въ которое мы взошли, крайне поразило меня, тмъ боле, что не ожидалъ увидать ничего, кром сладкихъ пирожковъ и карамелекъ, а противъ чаянія моего, удивленнымъ взорамъ моимъ представился цлый міръ роскоши. Въ середин комнаты стоялъ стулъ не стулъ, столъ не столъ, шифоньерка не шифоньерка, а что-то странное, круглое, покрытое совершенно пирожками всхъ цвтовъ, форматовъ. Но это зрлище не могло исключительно привлечь моего вниманія, потому что окошки изъ цльныхъ стеколъ, шкапы съ стеклами, конторки съ стеклами, кругомъ всей комнаты, которые вс были уставлены уже не только пирожками — что пирожки? — но конфектами, бутылочками, сюрпризами, корнетами, коробочками такихъ прекрасныхъ цвтовъ, что и ихъ хотлось отвдать. Блескъ золотыхъ каемокъ, драпри, разноцвтныя бумаги со всхъ сторонъ притягивали мои взоры. Около одного шкапа сидла хорошенькая барыня, чудесно одтая, въ шелковомъ плать и съ воротничками такими же точно, какъ у maman, и читала Французской романъ. Все это сильно поразило меня, я не зналъ, на что смотрть, и можно ли мн ступать по ковру запыленными сапогами, нужно ли благодарить эту барыню, ежели она хозяйка, за то, что она это все такъ устроила и позволила намъ взойдти.

Она встала изъ-за прилавка, только что мы взошли, положила книгу и спросила папа по-Французски, что ему угодно. «Такъ это просто торговка», подумалъ я: «а какъ одта, какія у нея блыя руки, и какъ она хорошо говорить по-Французски». Мн было нисколько непріятно видть, что торговка можетъ одваться такъ же, какъ и maman, и читать Французскія романы. «Вотъ что значить Москва», и я отъ души жаллъ, что нтъ здсь Натальи Савишны или охотника Турка, съ которыми я могъ бы подлиться своимъ удивленіемъ, но я тутъ же ршилъ при первомъ свиданіи все это подробно передать имъ. Папа очень смло потребовалъ конфектъ, всякаго сорта по фунту, и барышня, удивившая меня своей наружностью, съ большой ловкостью и скоростью стала доставать горстями изъ каждаго ящика и класть на мдные блестящіе всы. Папа, облокотившись на конторку, что-то говорилъ ей полушопотомъ, и я замтилъ, что онъ чрезвычайно пріятно улыбался, и глаза у него были подернуты чмъ-то маслянымъ. Кондитерша, продолжая заниматься своимъ дломъ, отрывисто отвчала круглыми французскими фразами, съ прибавленіемъ Monsieur и тоже замысловато улыбалась. Папа взглянулъ на меня, мой взглядъ выражалъ «я васъ наблюдаю», его взоръ выразилъ: «совсмъ теб не нужно наблюдать, и ты мн надодаешь этимъ». Мы оба въ взгляд мгновенно поняли другъ друга, поэтому долго не смотрли другъ другу въ глаза, а смигнули и стали смотрть въ другую сторону. «Что вы хотите, дти?» спросилъ онъ насъ. Очень естественно, что, находясь въ убжденіи, что здсь всего, что только есть прекраснаго, можно спросить, я сталъ въ тупикъ отъ такого вопроса, и не зналъ, чего пожелать, боясь ошибиться и попросить не самаго лучшаго. — «Велите имъ дать шеколаду». — «Ernest», крикнула громкимъ голосомъ Француженка. Выбжалъ въ фартук довольно запачканный мальчикъ Ernest и объявилъ, что шеколадъ сейчасъ будетъ поданъ въ заднія комнаты, куда мы тотчасъ же и отправились. Володя смотрлся съ замтнымъ удовольствіемъ въ трюмо, я смотрлъ на газеты въ рамкахъ и съ любопытствомъ пересматривалъ столбцы темнаго для меня содержанія — шеколаду все не было. Я пошелъ тихими шагами къ двери и сталъ смотрть въ зеркало средней комнаты, въ которомъ отражались фигуры папа и француженки. Она сидла опять на своемъ мст и держала въ рукахъ книгу, но не читала, а говорила; папа, прищуривъ смющіеся масляные глазки и сладко улыбаясь, стоялъ противъ нее и перегнувшись черезъ конторку; лицо его было отъ нее ближе, чмъ того требовали приличія; мн даже показалось, что онъ ее тронулъ рукой, и что я очень хорошо видлъ, это, что онъ, перегнувшись еще больше, вытянулъ мокрыя губы и защурилъ глазки и должно быть хотлъ ее поцловать, потому что головой сдлалъ быстрое движеніе впередъ, но отчего-то вдругъ остановился и, покраснвъ, слъ на стуло. Въ эту самую минуту зазвенлъ колокольчикъ на двери, и въ зеркал показалась фигура щегольски одтаго господина, съ шляпой на голов, и мн слышно было, какъ онъ съ Французскимъ удареніемъ сказалъ: «bonjour, Monsieur», и прошелъ. Это должно быть былъ хозяинъ. Куда двалась величавость, спокойствіе и сознаніе своей власти, которыя всегда выражало лицо папа, въ ту минуту, какъ онъ, какъ школьникъ, отскочилъ, покраснлъ и съ беззаботнымъ видомъ сталъ смотрть кругомъ себя. Ernest явился съ шеколадомъ; мы съ большимъ наслажденіемъ выпили по чашк этаго напитка, я помню даже, что обжегъ себ ротъ, выпачкалъ вс губы и утиралъ ихъ бисквитами. Мы вышли. Папа держалъ подъ мышкой конфеты и продолжалъ говорить съ Француженкой, которая мн очень была противна. Главное, я никакъ не могъ понять отношеній папа съ нею, но предчувствовалъ, что тутъ что-то нехорошо. Онъ, докончивши какой-то разговоръ, сказалъ ей: «Да, я ужъ старикъ», причемъ погладилъ себя по лысин. Опять, мн кажется, онъ замтилъ мои требующіе объясненія, на него устремленные, взоры и съ нкоторой досадой сказалъ: «пойдемте». Сказать, что я не понималъ, что онъ волочился за этой Француженкой, было бы неправда, но ясно выразить эту мысль тогда я ни за что бы не ршился, да и не могъ.