Читать «Полное собрание сочинений. Том 1» онлайн - страница 153

*№ 20 (II ред.).

Глава 19. Обдъ.

Столъ былъ широко раздвинутъ — три доски были вложены. По середин стола, въ хрустальной чаш, красовались Крымскіе виноградъ и яблоки, съ боковъ, тоже въ хрустальныхъ блюдечкахъ, съ колпаками, стояли варенья. Люди въ блыхъ галстукахъ и съ праздничными лицами оканчивали приготовленія. Изъ гостиной слышны были голоса, мужскіе и женскіе, то громкія, отрывистые, то плавные, то слышенъ былъ смхъ. Можно было прямо съ отцемъ взойдти въ гостиную, но мн показалось страшно, не приготовившись, подвергнуться вдругъ взглядамъ всего тамъ собраннаго общества, я побжалъ наверхъ, но такъ какъ мн тамъ нечего было длать, притомъ же все было убрано, и я одтъ, я только прошелся по комнатамъ и пошелъ опять внизъ. Я остановился въ зал. Лакеи посмотрли на меня съ удивленіемъ, не понимая, должно быть, зачмъ я остановился вдругъ около двери и сталъ прохаживаться, какъ будто я и не думалъ идти въ гостиную. Я покраснлъ. Хотя я зналъ, что чмъ больше я стараюсь быть незамченнымъ, тмъ больше посл обращу на себя общее вниманіе, какая-то непреодолимая преграда была для меня въ дверяхъ гостиной — я подходилъ къ дверямъ, но не могъ переступить эту преграду. Чтобы объяснить чмъ-нибудь мое присутствіе въ зал и отъ того чувства, которое заставляетъ насъ шевелиться и что нибудь длать въ припадкахъ застнчивости, я подошелъ къ столу и хотлъ взять нсколько ягодокъ винограду, но дворецкій, усмотрвъ этотъ мой замыселъ разрушить порядокъ его устройства, остановилъ меня и сказавъ: «нтъ, ужъ позвольте», отодвинулъ отъ меня вазу и сталъ опять поправлять. Въ эту самую минуту выходила изъ гостиной бабушка, которую велъ Кукурузовъ, и за ними вс попарно. Я отступилъ почти за спину дворецкаго и оттуда кланялся всмъ проходящимъ, такъ что меня никто не замтилъ и не отвтилъ на мои поклоны, чмъ я былъ доволенъ и тоже нсколько оскорбленъ. За обдомъ я все время сидлъ и думалъ о томъ, какъ пріятно жить въ деревн и тяжело жить въ город. Воображеніе мое рисовало мн картины прошедшаго изъ деревенской жизни, я вспоминалъ лугъ, на которомъ играли по вечерамъ въ бары и горлки, вспоминалъ свжее сно и пахучія копны въ саду, на которыхъ мы прыгали и въ которыя зарывались, лучи заходящаго солнца, свжесть утра, прудъ въ ясный день и въ мсячную ночь, когда съ балкона видно было, какъ онъ освщалъ плотину и отражался въ вод; вспоминалъ ту свободу, веселость, которую всегда тамъ чувствовалъ; maman, разумется, всегда была на первомъ план этихъ картинъ и не мало служила къ ихъ украшенію. Теперь же я чувствовалъ, что что-то враждебное и дурное закралось въ мою душу и что оно-то заставляло меня краснть и страдать безъ всякой вншней причины. Ежели бы я тогда зналъ то, что теперь знаю, я сказалъ бы себ, что это что-то враждебное есть тщеславіе, одинъ изъ пороковъ самыхъ обыкновенныхъ и безвредныхъ, но зато ближе всхъ соединенныхъ съ наказаніемъ.