Читать «Вполголоса» онлайн - страница 5
София Парнок
Если в пустыню сады преобразила утрата, — Пальцем рассеянным все ж лирные струны задень: В горести вспомни, поэт, ты слова латинского брата: «Все же промчится скорей песней обманутый день».
1912
* * *
На синем — темно-розовый закат И женщина, каких поют поэты. Вечерний ветер раздувает плат: По синему багряные букеты.
И плавность плеч и острия локтей Явила ткань узорная, отхлынув. Прозрачные миндалины ногтей Торжественней жемчужин и рубинов.
У юных мучениц такие лбы
И волосы — короны неподвижней. Под взлетом верхней девичьей губы Уже намеченная нега нижней.
Какой художник вывел эту бровь И на виске лазурью тронул вену, Где Рюриковичей варяжья кровь Смешалась с кровью славною Комнена.
16 сентября 1915
* * *
Туго сложен рот твой маленький, Взгляд прозрачен твой и тих, — Знаю, у девичьей спаленки Не бродил еще жених.
Век за веком тропкой стоптанной Шли любовников стада, Век за веком перешептано Было сладостное «да».
Будет час и твой — над участью Станет вдруг чудить любовь, И предчувствие тягучестью Сладкою вольется в кровь.
Вот он — милый! Ты указана — Он твердит — ему судьбой.
Ах, слова любви заказаны, Как заигран вальс пустой!
Но тебе пустоговоркою
Милого не мнится речь: Сердцем ты — дитя незоркое, Лжи тебе не подстеречь.
Ты не спросишь в ночи буйные, Первой страстью прожжена, Чьи касанья поцелуйные Зацеловывать должна.
Туго сложен рот твой маленький, Взгляд прозрачен твой и тих, — Знаю, у девичьей спаленки Не бродил еще жених.
Сонет
Следила ты за играми мальчишек, Улыбчивую куклу отклони.
Из колыбели прямо на коня Неистовства тебя стремил излишек.
Года прошли, властолюбивых вспышек Своею тенью злой не затемни В душе твоей — как мало ей меня, Беттина Арним и Марина Мнишек!
Гляжу на пепел и огонь кудрей, На руки, королевских рук щедрей, — И красок нету на моей палитре!
Ты, проходящая к своей судьбе!
Где всходит солнце, равное тебе?
Где Гете твой и где твой Лжедимитрий?
9 мая 1915
* * *
Я не знаю моих предков — кто они? Где прошли, из пустыни выйдя?
Только сердце бьется взволнованней, Чуть беседа зайдет о Мадриде.
К этим далям овсяным и клеверным, Прадед мой, из каких пришел ты? Всех цветов глазам моим северным Опьянительней черный и желтый.
Правнук мой, с нашей кровью старою, Покраснеешь ли, бледноликий, Как завидишь певца с гитарою Или женщину с красной гвоздикой?
15 июня 1915
Коктебель
* * *
К чему узор расцвечивать пестро?
Нет упоения сильней, чем в ритме.
Два такта перед бурным болеро Пускай оркестр гремучий повторит мне.
Не поцелуй — предпоцелуйный миг, Не музыка, а то, что перед нею, — Яд предвкушений в кровь мою проник, И загораюсь я и леденею.
И вот она! Театр безмолвнее Невольника перед царем. И палочка взвилась, как молния. И вновь оркестра грянул гром.
Лучи ль над ней свой блеск умножили, Иль от нее исходит день?
И отрок рядом с ней — не то же ли, Что солнцем брошенная тень?
Его непостоянством мучая, Носок вонзая в пол, и вдруг, Как циркулем, ногой летучею Вокруг себя обводит круг.
