Читать «Вполголоса» онлайн - страница 7

Кто же он, кто же он, грозный король?

Ни друзей, ни веселий, ни встреч, ни дорог! — Словно оборвана нить прежней судьбы, И не свадебный хор стережет мой порог, — Брачной постелью в ту ночь будут гробы. От всего, что любимо, меня отделя, Черные, видишь, легли карты кругом.

Мысли, черные мысли — гонцы короля: Близок приход роковой в светлый мой дом... Будет любовь поединком двух воль.

Кто же он, кто же он, грозный король?

Ноябрь 1915 f ? )

* * *

Должно быть, голос мой бездушен И речь умильная пуста.

Сонет дописан, вальс дослушан И доцелованы уста.

На книгу облетает астра, В окне заледенела даль.

Передо мной: «L’Abesse de Castro», Холодно-пламенный Стендаль.

Устам приятно быть ничьими, Мне мил пустынный мой порог... Зачем приходишь ты, чье имя Несет мне ветры всех дорог?

3 сентября 1915

Я вспомню все.

Сас|) ические стропы

Эолийской лиры лишь песню заслышу, Загораюсь я, не иду — танцую, Переимчив голос, рука проворна, — Музыка в жилах.

Не перо пытаю я, струны строю, Вдохновенною занята заботой: Отпустить на волю, из сердца вылить Струнные звоны.

Не забыла, видно, я в этой жизни Незабвенных нег незабвенных песен, Что певали древле мои подруги В школе у Сафо.

Люблю в романе все пышное и роковое:

Адский смех героинь, напоенный ядом клинок... А наша повесть о том, что всегда нас — двое, Что, друг к другу прильнув, я одна и ты одинок.

О, как таинствен герой романтически-тощий, С томной бледностью щек, с разлетом суровых бровей! И есть ли тайна скучнее нашей и проще: Неслиянность души с душою, возлюбленной ей.

Сафические

строфы

Слишком туго были зажаты губы.

— Проскользнуть оттуда могло бы слово? — Но меня позвал голос твой — я слышу — Именем нежным.

А когда, так близки и снова чужды, Возвращались мы, над Москвой полночной С побережий дальних промчался ветер — Морем подуло...

Ветер, ветер с моря, один мой мститель Прилетит опять, чтобы ты, тоскуя, Вспомнил час, когда я твое губами Слушала сердце.

Он в темных пальцах темную держал Тяжелую и сладостную розу.

По набережной к дому провожал Нас «Requiem» суровый Берлиоза.

Под нами желтая рвалась река, Как будто львиная металась грива...

И, подавая розу, льнет тоскливо К моей руке его рука.

Над мраморною лестницей, в саду Стелили тени плавные платаны, И слабо волновался на ходу Лиловый шелк торжественной сутаны...

И расстаемся мы не потому ль, (Ах, был весь Рим в том профиле орлином!) Что горьким вереском и острым тмином В моей стране цветет июль?

29 июля 1915

Святые Горы

Рондо

Я вспомню все. Всех дней, в одном безмерном миге, Столпятся предо мной покорные стада.

На пройденных путях ни одного следа Не мину я, как строк в моей настольной книге, И злу всех дней моих скажу я тихо «да».

Не прихотью ль любви мы вызваны сюда, — Любовь, не тщилась я срывать твои вериги!

И без отчаянья, без страха, без стыда Я вспомню все.

Пусть жатву жалкую мне принесла страда,

Не колосом полны — полынью горькой — риги,

И пусть солгал мой бог, я верою тверда, Не уподоблюсь я презренному расстриге В тот бесконечный миг, в последний миг, когда Я вспомню все.