Читать «Дюбал Вахазар и другие неэвклидовы драмы» онлайн - страница 3

В преодолении шаблонов, по мнению Виткевича, важную роль играет каждая составляющая, однако в первую очередь его театр — театр текста, и реформа театра для него более всего — реформа драмы. Он стремился дать материал для спектакля внелогического, свободного от «житейского содержания». Переняв и развив идею Выспянского: «действие происходит на сцене», — последовательно уводил зрителя от эмпирического смысла происходящего. Это достигалось гротескным текстом, нарочито бутафорской сценографией, остраняющими приемами постановки, «бесстрастным» методом игры.

По убеждению Виткевича, автор «дает либретто»; драма — лишь «формальный скелет», «повод для представления». При этом режиссер не властен перекраивать основу: его задача — уловить «формальный тон» и создать конструктивную среду. В свою очередь, задача актера — «смысловая игра», нацеленная на отстраненную подачу образа, динамику формы, поддержку абстрактной сценографической метафоры. Если «претензия натуралистического актера — воздействие его личности», то в театре чистой формы актер не живет на сцене, а играет образ и свое к нему отношение, и за счет этого персонаж также не является собой, а «играет» себя.

Все выразительные элементы сценического пространства указывают на конструкцию отношений смысла, ориентируют на «формальную идею», постигнув которую, актер выбирает тип опосредующего исполнения. Функция актера, подобного крэговской «сверхмарионетке», становится «простым качеством» в ткани спектакля. «Актер как таковой не должен существовать; он должен быть таким же элементом целого, как красный цвет в картине». При этом актер действительно творит — от точности его импровизации зависит не меньше, чем от режиссерского решения. По существу, в виткевическом идеальном театре режиссирует вся труппа.

Виткевич предлагал не столько возродить или заново создать театр, сколько дополнить его — иным, конкурентным по отношению к прочим видам, также имеющим право на существование. Взгляд Виткевича был мировоззренчески мотивирован и целен. Отвергая культуру подавления и усреднения, он размышлял: «Возможно ли возникновение театра, в котором современный человек мог бы пережить метафизические чувства, подобно тому как прежний человек испытывал их в связи с мифами?» Во времена преобладания внешних мифоидеологий он пытался найти соответствие древнему катарсису, новый путь к мистической инициации, надеялся формой активизировать архаику бессознательного, пробудить непосредственное ощущение тайны.