Читать «Книгоедство» онлайн - страница 284
Александр Етоев
Почему-то особую жестокость в шпионской литературе вражеские агенты проявляют к детям. Возможно, подобной шоковой терапией они заставляют себя забыть, что когда-то тоже были детьми. Вот повесть писателя Кима Селихова «Это случилось у моря» (М.: Детская литература, 1978). Сюжет разворачивается в пионерском лагере на берегу Черного моря. Здесь вместе с советскими пионерами отдыхает мальчик Хуан, отец которого томится на острове Слез в застенках некой южноамериканской хунты. Отца пытают «огнем и водой, электричеством и палкой», но стойкий революционер молчит.
Он должен заговорить! – требует шеф. – От его признания зависит безопасность хунты!
И тогда молодая шпионка Хильда (она же агент Удав), проходящая на острове Слез шпионскую практику, предлагает коварный план: выкрасть из пионерского лагеря сына революционера.
Это превосходно, Удав! – похвалил ее шеф. – Тащи сюда этого красного ублюдка. Хунта не пожалеет денег на такую операцию. Мы будем пытать его на глазах у отца. Такого он не выдержит!
Вот собственно говоря и все. Приведенный пример – убедительное доказательство бесчеловечности фашистских режимов.
Моя б воля, я бы этот роман издавал массовым тиражом к каждому юбилею Пушкина. И раздавал бы его бесплатно на всех площадях и улицах, носящих и не носящих имя поэта. Потому что этот роман достоин имени Пушкина. Сам Александр Сергеевич катался бы на диване от смеха с книжкой Штерна в руках. Ведь Пушкин не был пушкиноведом. И слава Богу, потому что пушкиноведы «Эфиопа» никогда не прочтут. Они и Пушкина-то читают за деньги – работа у них такая: читать Пушкина. А если прочтут – вполне вероятно, повторится та же история, что и с книгой Абрама Терца. Жаль только, что сам Боря Штерн никогда уже больше не посмеется над их «праведным всенародным гневом».
Между прочим, Штерн был не только прекрасным писателем, еще он был замечательным знатоком, историком и ценителем литературы. Правда, и тут он не мог обойтись без смеха – и в этом был абсолютно прав. Ибо история литературы слишком серьезна и поучительна, чтобы смотреть на нее слишком серьезно и поучительно.
Пушкин, Чехов, Уэллс, Гумилев... Тот, кто Штерна читал, может сделать длинный список имен, который сам по себе вызовет уважение к писателю.
Штерн литературен насквозь, ибо литература много больше, интереснее и – увы! – опаснее жизни. Действительно, что мы в жизни? Ходим, ездим, глупо и плоско шутим, вечно залезаем в долги... А живем, то есть дышим, любим, отчаиваемся, ненавидим по-настоящему, именно в книге, в литературе. И литература нисколько не слепок, никакое не отображение жизни. Наоборот. Жизнь – слепок с нее. Помните, что сказано у евангелиста? В начале было Слово. И не просто слово, а с большой буквы Слово. Потому что Слово есть Бог. Так вот – литература подобна Богу, и тот, кто для нас ее делает, удостоен божественной благодати. И Боря Штерн – среди первых, кому даровано это счастье. К сожалению, не на земле.
