Читать «Собрание сочинений в 50 томах. Том 17. Бастард де Молеон» онлайн - страница 345
Александр Дюма
Аженор вовремя добрался до внешнего кольца замковых укреплений; едва за ним захлопнулись последние ворота, как Мотриль закричал громовым голосом:
— О Аллах! Аллах! Предатель обманул меня! О Аллах, король дон Педро взят в плен! Задержите француза, чтобы он был у нас заложником. Закрывайте ворота! Скорее!
Но Аженор уже перебрался через насыпной вал и был в безопасности; он даже мог видеть во всей красе страшное зрелище, которое с высоты замковой площадки наблюдал мавр.
— Боже мой! — воскликнул Аженор, дрожа и воздевая к небу руки. — Еще минута, и мы были бы схвачены и погибли; то, что вижу я в этой палатке, извинило бы Мотриля и его самые кровавые злодеяния.
XXVI
О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО В ПАЛАТКЕ ВИЛЛАНА ЗАИКИ
Король дон Энрике расстался с Аженором, даровав ему право помиловать Мотриля, утер лицо и сказал коннетаблю:
— Друг мой, сердце готово вырваться у меня из груди. Скоро я увижу в унижении того, кого смертельно ненавижу; к моей радости примешана горечь, но в этот миг я не могу объяснить это мое чувство.
— Это доказывает, государь, что у вашей светлости сердце благородное и великое, в противном случае в нем нашлось бы место лишь для радости победы, — ответил коннетабль.
— Странно, что я вхожу в эту палатку только с чувством недоверия и, повторяю еще раз, с подавленным сердцем, — прибавил король. — Как он?
— Государь, он сидит на табурете, обхватив голову руками. Он выглядит удрученным.
Энрике взмахнул рукой, чтобы все удалились.
— Коннетабль, дайте мне, пожалуйста, последний совет, — еле слышно сказал он. — Я хочу сохранить ему жизнь, но как мне быть — изгнать его или заточить в крепость?
— Не просите у меня совета, государь, ибо я не смогу дать его вам, — ответил коннетабль. — Вы мудрее меня, и перед вами ваш брат. Бог вдохновит вас.
— Ваши слова окончательно укрепили меня в моих намерениях, коннетабль, благодарю вас.
Король приподнял холстину, что занавешивала вход в палатку, и вошел в нее.
Дон Педро не изменил позы, которую Дюгеклен изобразил королю, только его отчаяние перестало быть молчаливым: оно вырывалось наружу то приглушенными, то громкими восклицаниями. Можно было сказать, что дон Педро начинал впадать в безумие.
Звук шагов Энрике заставил его поднять голову.
Как только он узнал своего победителя по его величественному виду и золотому льву на гребне шлема, его охватила ярость.
— Ты пришел, ты посмел прийти! — вскричал он.
Энрике не ответил и молчал, держась настороженно.
— Я напрасно вызывал тебя в бою на поединок, — продолжал дон Педро, все больше оживляясь. — Ведь у тебя хватает храбрости лишь на то, чтобы оскорблять поверженного врага, и даже сейчас ты скрываешь свое лицо, чтобы я не увидел, как ты бледен.
Энрике неторопливо расстегнул застежки шлема, снял его и поставил на стол. Лицо у него, действительно, было бледным, но глаза сохраняли кроткую и человечную ясность.
Это спокойствие вывело из себя дона Педро. Он вскочил и сказал: