Читать «Буян» онлайн - страница 6

То же можно сказать и о крестьянах — вожаках Буянской республики: Лаврентии Щибраеве, Николае Земскове, Порфирии Солдатове, Антипе Князеве. Пока они еще находятся вне партий, но не потому, что не доверяют ни одной из них. Напротив, Коростелев для них — самый желанный гость в дни торжества республики. Крестьяне видят в нем, представителе социал-демократии, верного друга и помощника. Они получают от самарских рабочих оружие и нелегальную литературу, а после поражения республики Князев отправляется в город, чтобы наладить связь с Советом рабочих депутатов. И это вполне закономерно: рабочая и крестьянская революционная власть идут в ногу, одним путем, решают общие для всего народа задачи.

Вожакам крестьянского движения в романе отведено много места, образы их написаны живо и убедительно. Разными путями пришли они в революцию. Антип Князев — приказчик волжского судовладельца Барановского, живущий не так-то уж бедно, по мнению Евдокима Шершнева, попал в революционный кружок случайно.

«Скажи мне по чести, дядя Антип, — спрашивает Евдоким Князева, — вот ты приказчик, живешь, не в пример другим, лучше; зачем тебе сдались революционеры? Дела всякие опасные?..»

«Много причин, сынок, — отвечает Князев. — Сто напастей злых испытал. Сызмальства хлебнул…»

«Что же это за напасти?» — удивляется Евдоким, выслушав рассказ Антипа о своей жизни. Он ждал каких-то ужасных, жутких историй, а оказалось — «ничего особенного; жизнь как жизнь, каких тысячи кругом». И никак не может понять Шершнев, что за этой внешней обыденностью таятся, действительно, жуткие подробности страшного мира, где привычной кажется изнурительная работа за гроши, привычны случаи увечья на работе, беспросветная тяжелая жизнь в быту.

Всеобщая замордованность, ставшая нормой жизни, и заставляет Князева искать выхода не в устройстве своего теплого закутка, не в достижении личного благополучия, а в уничтожении тех условий, которые превращают человека в скотину. Здесь писатель уже намечает линию, которая впоследствии резко разграничит судьбы подлинных революционеров и Евдокима Шершнева. Евдоким ждет от революции немногого: клочка земли, а там — хоть трава не расти. Поэтому-то ему непросто понять настроение Князева, и он даже иронизирует: «Небось, дядя Антип, посади тебя в тюрьму — быстро бы излечился от революционной, так сказать, болезни».

В тюрьму Антипа Князева в конце концов посадили. Но, проследив за развитием характера первого председателя Буянской республики, читатель может с уверенностью сказать, что из тюрьмы Антип выйдет еще более убежденным и закаленным революционером.

Запоминается образ Порфирия Солдатова, в котором И. Арсентьев показывает, с какими трудностями — не только большими, но и малыми — была связана революционная деятельность крестьян. Солдатов довольно широко показан в быту, и в этих картинах основное место занимают взаимоотношения Порфирия с женой. Павлина боится за мужа и за детей, старший из которых, сын Григорий, активно помогает отцу, и в то же время она хорошо чувствует правоту дела, которому посвятил себя муж, и по мере возможностей поддерживает его. Провожая Порфирия в Буян, Павлина говорит: «Я знаю, ты пропадешь. И ты, и антихристы твои… Но что бы ни случилось — я буду тебе опорой». Вообще, сцены, где показана семья Солдатовых, выглядят в романе наиболее удавшимися автору. И на общей канве повествования они выделяются не потому только, что Солдатов — один из руководителей революционного движения в деревне. В характере Порфирия показан богатый внутренний мир человека, у которого общее и личное органически сливаются. Вспомним, как Антип Князев рассказывает Евдокиму о своей семейной жизни: «А потом, как все мужики, мутить начал, бил жену ни за что ни про что — так… Молодечество показывал…» «Как все мужики…» Бесконечные драки в семье были тоже своеобразной «нормой жизни». Порфирий же исключительно чуткий муж и отец, он предан своей семье, трогательно любит детей. И Павлина понимает, что ради детей — и не только своих, но ради всех детей на земле — идет ее муж по неведомой и опасной дороге. И она не препятствует ему.