Читать «Дети (рассказы)» онлайн - страница 5

   -- Разрешите пригласить вас, мадам, на кадриль.

   Потом делалась рожа, полный оборот и следовал ответ кавалеру:

   -- Ладно. Только сначала поцелуйте мою кривую щеку.

   Предполагалось, что кавалер в ужасе убегает. И тогда ему вслед:

   -- Ха! Ха! Ха! Небось не смеешь!

   Кишмиш учили наукам. Сначала -- только Закону Божию и чистописанию.

   Учили, что каждое дело надо начинать молитвой.

   Это Кишмиш понравилось. Но имея в виду, между прочим, и карьеру разбойника, Кишмиш встревожилась.

   -- А разбойники, -- спросила Кишмиш, -- когда идут разбойничать, тоже должны молиться?

   Ей ответили неясно. Ответили: "Не говори глупостей". И Кишмиш не поняла, -- значило ли это, что разбойникам не надо молиться, или что непременно нужно, и это настолько ясно, что и спрашивать об этом глупо.

   Когда Кишмиш подросла и пошла в первый раз к исповеди, в душе ее произошел перелом. Грозные и властные мечты погасли.

   Очень хорошо пели постом трио "Да исправится молитва моя".

   Выходили на середину церкви три мальчика, останавливались у самого алтаря и пели ангельскими голосами. И под эти блаженные звуки смирялась душа, умилялась. Хотела быть белой, легкой, воздушной, прозрачной, улетать в звуках и в дымах кадильных туда, под самый купол, где раскинул крылья белый голубь Святого Духа.

   Тут разбойнику было не место. И палачу и даже силачу совсем тут быть не подходило. Уродина-страшилище встала бы куда-нибудь за дверь и лицо бы закрыла. Пугать людей было бы здесь делом неподходящим. Ах, если бы можно было сделаться святой! Как было бы чудесно! Быть святой -- это так красиво, так нежно. И это -- выше всего и выше всех. Это -- важнее всех учительниц и начальниц и всех губернаторов.

   Но как сделаться святой? Придется делать чудеса, а Кишмиш делать чудес ни капельки не умела. Но ведь не с этого же начинают. Начинают со святой жизни. Нужно сделаться кроткой, доброй, раздать все бедным, предаваться посту и воздержанию.

   Теперь, как отдать все бедным? У нее -- новое весеннее пальто. Вот его, прежде всего, и отдать.

   Но до чего же мама рассердится. Это будет такой скандал и такая трепка, что и подумать страшно. И мама расстроится, а святой не должен никого расстраивать и огорчать. Может быть, отдать бедному, а маме сказать, что просто пальто украли? Но святому врать не полагается. Ужасное положение. Вот разбойнику -- тому легко жить. Ври, сколько влезет, и еще хохочи коварным смехом. Так как же они делались, эти святые? Просто дело в том, что они были старые, -- все не меньше шестнадцати лет, а то и прямо старики. Они и не обязаны были маму слушаться. Они прямо забрали все свое добро и сразу его раздали. Значит, с этого начинать нельзя. Это пойдет под конец. Начинать надо с кротости и послушания. И еще с воздержания. Есть надо только черный хлеб с солью, пить -- только воду прямо из-под крана. А тут опять беда. Кухарка насплетничает, что она пила сырую воду, и ей достанется. В городе -- тиф, и мама сырую воду пить не позволяет. Но, может быть, когда мама поймет, что Кишмиш -- святая, она препятствий делать не будет?