Читать «Четыре Георга» онлайн - страница 68

Когда в седле едва держался Питт,

Подумал сторож, что премьер — бандит,

Но пьяного спас благосклонный рок,

Хоть спущен был карающий курок.

Как видите, казначей флота, лорд-канцлер и премьер-министр, не стесняясь, валяли дурака. Читая «Мемуары» Элдона, можно убедиться, что и адвокатура того времени питала к вину не меньшее пристрастие, чем государственная администрация. Это, впрочем, не относится к самому лорду Элдону — он всегда был паинькой и при любви к портвейну еще гораздо больше любил свои обязанности, свой долг и свое жалованье.

Он рассказывает о том, как во время выездной сессии в северных графствах они пировали в доме некоего адвоката Фосетта, который каждый год устраивал обед в честь столичных судей.

«В тот раз, — пишет Элдон, — я вдруг слышу, как Ли говорит:

— Я не могу оставить недопитым вино Фосетта. А вы, Дейвенпорт, сразу же после обеда отправляйтесь домой и ознакомьтесь с материалами по делу, которое мы завтра будем слушать.

— Ну, нет, — отвечает Дейвенпорт. — Чтобы я да оставил обед и вино ради каких-то бумаг? Нет, Ли, этому не бывать.

— Что же в таком случае делать? — говорит Ли. — Кто еще занят в процессе?

Дейвенпорт. Ну конечно! Молодой Скотт.

Ли. Ах, так! Вот пусть он и едет. Мистер Скотт немедленно поезжайте домой и ознакомьтесь с материалами дела к нашему сегодняшнему вечернему совещанию.

Это было очень жестоко по отношению ко мне, — пишет Элдон, — но я поехал. Собрались прокуроры из Камберленда, Нортумберленда и еще бог знает откуда. Уже совсем поздно появляется Джек Ли, пьяный как сапожник, и говорит: — Я не могу сейчас проводить совещание, мне необходимо лечь спать.

И уходит. За ним появляется сэр Томас Дейвенпорт.

— Мы не можем сегодня провести совещание, мистер Уордсворт (так, помнится, звали прокурора; это камберлендская фамилия), — громко говорит Дейвенпорт. — Вы разве не видите, что мистер Скотт совершенно пьян? Невозможно ничем заниматься.

Это я-то, бедняк, оставшийся почти без обеда и без капли вина, так пьян, что невозможно ничем заниматься!

Словом, назавтра вердикт был вынесен против нас, и всему виною был обед адвоката Фосетта. Мы подали прошение о повторном слушанье и, к чести нашей профессии, должен сказать, что издержки по первому слушанью эти два джентльмена, Джек Ли и сэр Томас Дейвенпорт, взяли целиком на себя. Это единственный известный мне случай в таком роде, однако свидетельствую, что так оно было. Мы просили о повторном слушанье (на том основании, по-видимому, что защитники были не в себе), и наше ходатайство было удовлетворено. На следующий год, когда снова слушалось наше дело, в начале судебного заседания судья встал и говорит:

— Джентльмены, кто-нибудь из вас вчера обедал у мистера Фосетта? Если да, то я отказываюсь слушать это дело и откладываю его до будущего года.

Поднялся общий смех. В тот раз дело мы выиграли».

В другой раз в Ланкастере, куда выездная сессия забросила беднягу Босуэлла, «мы нашли его, — пишет мистер Скотт, — в пьяном виде валяющимся на панели. За ужином мы собрали с присутствующих гинею для него и полкроны для его клерка. (Народу, я думаю, там было изрядно, так что проделка Скотта никому не обошлась слишком дорого.) И наутро, когда он проспался, прислали ему якобы для ознакомления синопсис дела, которое мы озаглавили „О том, quare adhaesit pavimento“^[8] с тем, чтобы он выступил по нему с ходатайством о постановлении суда. При этом сформулировано все было так замысловато, будто ходатайство об этом постановлении требует глубокой и всесторонней учености. Босуэлл гонял посыльного ко всем юристам города, в надежде найти у кого-нибудь книги, содержащие прецеденты, — но тщетно. Однако с ходатайством в суде он все-таки выступил, построив свою речь только на положениях синопсиса. Судья был в совершеннейшем недоумении, публика ничего не понимала. Судья сказал: „Первый раз слышу о подобном постановлении суда — что это такое, что прилипает к панели? Может ли кто-либо из господ адвокатов объяснить, в чем дело?“ Адвокаты весело смеялись. Наконец один из них сказал: