Читать «Четыре Георга» онлайн - страница 66

Всего тридцать лет, как он умер, а уже непонятно, как это великосветское общество могло его выносить? Согласились ли бы мы терпеть его сейчас? За последнюю четверть столетия произошла грандиозная молчаливая революция, — насколько она отдалила нас от прежних времен и нравов! Как преобразила самих людей! Сегодня, когда я вижу среди нас пожилых седоволосых джентльменов с превосходными манерами, живущих тихо и достойно, лаская внуков, — я думаю о том, какими они были в молодости. Вот этот величавый вельможа старого закала служил некогда в десятом гусарском полку и обедал у принца, вечер за вечером оканчивая у него под столом. А вон тот каждый вечер проводил у Брукса или Рэггетта за игрой в кости. Если, возбужденный игрой и вином, вон тот господин говорил какую-нибудь резкость соседу, они непременно выходили вдвоем на улицу и на следующее утро пытались застрелить один другого. Вот этот возил своего чернокожего приятеля боксера Ричмонда к Маулси и держал его одежду, вопил, божился и улюлюкал, пока негр колошматил еврея по прозвищу Сэм. Вот джентльмен, который, бывало, сам с удовольствием скидывал сюртук, если затевалась уличная драка, и мужественно бился на кулачки с лодочником. Вон тот сидел на гауптвахте. А этот, который сейчас так галантен с дамами, так величав и любезен, вздумай он заговорить с нами на том языке, каким он пользовался в мужской компании смолоду, божился бы так, что у нас с вами волосы бы на голове дыбом встали. Недавно я познакомился с одним очень старым немцем, который в начале века служил в пашей армии. После этого он пятьдесят лет прожил у себя в имении и почти не встречался с англичанами, чьим языком, — то есть английским языком пятидесятилетней давности, — некогда овладел в совершенстве. Когда этот превосходно воспитанный старый господин стал говорить со мной по-английски, проклятья и ругательства прямо посыпались у него с языка, — так было принято у герцога Йорка под Валансьенном (ах, до чего же лихо божились во Фландрии!) или в Карлтон-Хаусе за ужином и картами. Почитайте письма Байрона. Молодой человек так приучен к божбе, что употребляет проклятья в письмах к друзьям, сквернословит по почте. Почитайте, что он пишет о жизни молодых людей в Кембридже, о гуляках-профессорах, из которых один «болтал по-гречески, точно пьяный илот», — до них самым развеселым студентам было далеко. Почитайте у Мэтьюза описание пирушек в доме у титулованного недоросля в Ньюстеде, — как шел по кругу человеческий череп, наполненный вином, как молодые повесы наряжались в монашеские рясы из костюмерной и засиживались так до света, горланя соответствующие баллады и куплеты. «К завтраку, — пишет Мэтьюз, — мы выходим в два-три часа дня. Тут для желающих есть рукавицы и рапиры, или же мы стреляем в цель из пистолетов прямо в зале, или дразним волка». Поистине веселая жизнь! Сам юный хозяин поместья пишет на эту же тему своему другу мистеру Джону Джексону, кулачному бойцу в Лондоне.