Читать «Сердца в строю» онлайн - страница 238

«Хорошо отделался, — думал он, трясясь в кузове грузовика. — Интересно, что в личном деле напишут? Неужели на увольнение из армии? Ну, я и к командиру дивизии пойду. Скажу, что Орлов личные счеты сводит. Хотел дочь за меня выдать, не получилось, вот и подложил свинью…» На зимних квартирах было мало офицеров, и попрощаться с отъезжающим пришел только лейтенант административной службы Алешкин.

В комнате Щурова беспорядок, свидетельствующий о внезапности сборов: на полу валяются обрывки бумаги, куски веревки, в углу среди мусора возвышаются пустые бутылки. Хозяин, без кителя, потный и возбужденный, ходит по комнате, а гость, развалясь в кресле, безмятежно курит. Он рад, что уезжает Щуров. Алешкину вообще нравилось, когда из полка уезжали офицеры и подолгу оставались вакантными штатные должности. Спокойней. Грянет очередное сокращение — и в первую очередь полетят вакансии.

— Так, говоришь, было и неполное служебное соответствие, — смаковал Алешкин железную уставную формулировку.

— Интриги. Верховцев руку приложил!

— При чем тут Верховцев? — с наивным видом возразил Алешкин, прекрасно понимая, что лишь подливает масла в огонь.

— Он мне поперек дороги стал. Ну, хорошо. Посмотрим, кто будет смеяться последним. — И, еще, как видно, надеясь, подошел к телефону: — Квартиру Орлова.

Опять несносный голос проклятой старухи! Что ее там, привязали к телефону.

— Пожалуйста, попросите Лену. Кто спрашивает? Скажите, что один знакомый. — Долгая пауза. Верно, полезла старая карга советоваться.

— Какой знакомый? Ну, Щуров. Как нет дома? Вы ведь только что… — но короткие гудки подтвердили, что трубка на том конце провода положена на рычаг. Щуров в сердцах выругался.

— И здесь интрига! — проговорил Алешкин и посмотрел на друга наивными детскими глазами.

— А как ты думаешь? Конечно! — горячился Щуров. Он был слишком взволнован, выбит из колеи, чтобы уловить иронию в словах Алешкина.

— Расчет у тебя, Леня, правильный был, — мечтательно проговорил Алешкин. — Артистом заделался. Какие слова об искусстве говорил — даже слеза прошибала.

Щуров насторожился. Не издевается ли над ним административный молокосос? Но, посмотрев на растягивающиеся слюнявые бледно-фиолетовые губы Алешкина, на хрящеватый тонкий нос с влажными вздрагивающими ноздрями, успокоился: нет, Алешкин единомышленник, он не будет осуждать Щурова за желание породниться с командиром полка. Сам бы не прочь, только рылом не вышел.

— Не беспокойся, — самоуверенно проговорил Щуров. — Я еще себя покажу. Бочарову легко кричать: «У вас даже мнения своего нет». Мнения! Мнение у меня есть. Выслуги у меня нет — вот в чем дело! И Орлов тоже хорош! «Отстали вы». А почему отстал? Не помогали. Не ценили. Когда на фронте был, со мной считались…

— Правильно, правильно, — закивал Алешкин. — За что боролись!

— Ты что, смеяться?

— Какой смех! Как ты мог подумать? — почти с испугом посмотрел на Щурова лейтенант. — Что ты!