Читать «Живите вечно.Повести, рассказы, очерки, стихи писателей Кубани к 50-летию Победы в Великой Отечественной войне» онлайн - страница 24

Я видел это по ней. По крайней мере, мне так показалось.

…И вдруг оттуда неожиданно явилась та незнакомка, как бегущая по волнам, должно быть, с очень добрым сердцем, явилась из тайников памяти, которую я так долго искал.

И от своего открытия я не мог сдержаться в палате:

— Нашел! Вспомнил! Она!..

Ко мне заглянула молоденькая сестра.

— Кто? — не поняла сестра. — Вам плохо? Я сейчас уколю. Одну минуту.

— Не надо, мне хорошо! Она шла рядом с каталкой. Она!..

Сестра пожала плечами. Я не стал ей рассказывать о дочери Кати из Петрыкино, хотя у меня от волнения и прорвалось: «Валя! — Потом — Варя…»

Впервые в тот день я отказался от обезболивающего укола и просил моего строгого доктора выписать меня, утаив от него, как занят был воспоминаниями и долгими поисками голубого привидения все эти дни — оно отвлекало меня от мучительных болей.

«К чему мне приписать виденье это? — спрашивал поэт. — Сердцу и судьбе!»

— Да, — соглашаюсь я с поэтом.

И мой жребий спустя пятьдесят лет после войны — не исключение.

1993

Госпиталь.

Николай ВЕЛЕНГУРИН

В БОЯХ ЗА КУБАНЬ

1. В горах Кавказа

Привольная степная станица Староминская, раскинувшаяся вдоль широкой реки Сосыка. Это о ней писатель Борис Крамаренко написал роман. И хотя он и назвал его «Плавни», но плавень в нашу предвоенную пору уже не было. Вывели их колхозы. За речкой раньше красовалась зеленая роща. Это о ней, по словам нашей учительницы Марии Антоновны Косенко, получившей в 1939 году в Кремле орден Трудового Красного Знамени, Михаил Иванович Калинин вспомнил, как одном из самых примечательных и красивых мест станицы. И с грустью узнал, что староминчане не сохранили ее.

В то памятное военное время я и другие ученики средней школы Староминской, размещавшейся в самом красивом и большом двухэтажном здании станицы, бывшем атаманском дворце, часто ходили по земле, где когда‑то росла роща, и собирали немецкие листовки, поднимались на вышку школы, неся вахту. И если замечали приближение немецких самолетов, трезвонили в колокол. И школьники гурьбой выбегали из здания, прячась в рядом вырытых траншеях.

Постепенно редел наш мальчишеский десятый класс. Взяли в разведку Колю Тесейко и Бориса Чиркова, и они так и не вернулись из одного рейда в тыл немцев за Ростовом и Таганрогом.

После десятого класса райком комсомола и комендант войск НКВД создали в станице комсомольский отряд по охране железной дороги и моста. Мне пришлось быть политруком этого отряда и охранять вместе с другими мост и железную дорогу, вылавливая иногда диверсантов. А немцы подходили все ближе.

Помню, перед уходом из станицы я купил маленькую клеенчатую записную книжку. И вот с этим клеенчатым блокнотом и заплечной сумкой 30 июля 1942 года на рассвете мы покинули станицу. Паспорта у нас отобрали в военкомате несколько месяцев назад. Видимо, из боязни, что уйдем преждевременно куда‑нибудь подальше от войны. Взамен выдали справки, что паспорт взят на хранение. В военкомате пообещали нам, что нас, выпускников десятого класса, рождения 1924 и 1925 годов, направят в военные училища. А где они, эти училища, если гитлеровцы прорвались в конце июля 1942 года через Ростов и Кущевскую и устремились на юг, к Краснодару, Армавиру и Новороссийску.