Читать «Пещное действо» онлайн - страница 13
Александр Етоев
В виноградниках было прохладно, но серая пыль дороги еще берегла тепло. По дороге шли трое. Один сказал:
– В нем всегда было что-то печальное. Помните, как он слушал дерево? Он ему тогда подпевал. Ей-богу, я видел губы, сейчас мелодию вспомню.
– Молчи, Пучков, не говори ничего, – сказал тот, что шел позади всех. И росту он был всех ниже. Он шел и оглядывался, словно ждал, что от черной повязки леса, полумесяцем охватывающей горизонт, раздастся знакомый оклик, напугает уснувших птиц, и пыль дорожная задымит и ляжет на круглые виноградины.
Заговорил третий, подтягивая сползшие шаровары:
– Ну, галстук! Ну, видел ты его на суку! Люди, вон, с самолета падают и ничего. Здесь лес, амортизация, это – как с парашюта, ветками немного похлещет, а внизу мох. Ты его скинул? – Он повернулся, на сколько пускал мешок.
Шедший последним остановился и выдернул отросток лозы. Согнул его, бросил в пыль и не отрываясь смотрел, как темное тело ветки оживает и делается прямым.
– Я? – спросил он. И повторил: – Я?
– Ты? Нет. Сам он упал. Еще спасибо скажи, что тебя за собой не уволок. Он бы за милую душу. Умирать так с музыкой, правильно говорит Пучков.
– Жданов, – тихо сказал последний.
– Темно совсем. – Человек в шароварах уже на него не смотрел, он смотрел на полосу неба и на толстую вертикаль впереди, которой заканчивалась дорога. Дорога была как плеть, подхлестывающая медлительных путников, а дом, куда они шли, был рукоятью плети.
– Тихо! Я слышу. – Пучков повел головой, потом лег ухом на пыль и пальцем приказал всем молчать.
– Скачет, – сказал он чуть погодя. – Один. Стоп! Слышу колеса.
– Телега? Кибитка? – спросил Жданов. – Лучше уйти с дороги – кого там еще несет?
– Теперь ближе. Слышите? Пахнет пылью.
– Пахнет вонью, – принюхался Жданов, – не лошадью, непонятно чем.
Пучков, лежа, задумался.
– Для лошади слишком легкий звук. Может, жеребчик?
– Бы да кабы, – сказал Жданов. – Сейчас хлопнут вас из ружья да по костям переедут. Прячемся в виноградники.
Они засели среди виноградной лозы, тремя парами глаз как разбухшими перезрелыми виноградинами обыскивая петлю дороги.