Читать «Пещное действо» онлайн - страница 15

Он зашагал по дороге, не оборачиваясь, и скоро его фигура пропала.

Капитан молча проводил его взглядом, а когда смотреть стало не на кого, сказал:

– Вернется.

– Знаю, – угрюмо ответил Жданов.

– Владик, Владинька, ты и я…

– А здесь, Аня, в подвале у меня лифт. Кнопка вот.

– Да Бог с ней, с кнопкой, расскажи еще, как ты меня увидел в лесу.

– Анечка, давай после. Я двадцать раз тебе уже говорил.

– Ну хочу. Какие кругом были деревья, как солнце в верхушках светило, как у меня играла щека.

– Вот и сама все рассказала.

– Хочу, чтобы ты.

– Потом, попозже. Кнопка, посмотри. Под фальшивым камнем, это чтобы никто чужой не узнал. Вот я ее нажимаю. Нажал. Стальная стена отходит, кирпичи на ней только для видимости…

– Владик, ты меня сильно любишь? И не разлюбишь?

Цепеш легко улыбнулся, потом засмеялся, откинув голову и топорща бронзовые усы, потом схватил Анну в охапку и закружил – быстро-быстро и целуя, целуя – в губы, в руки, в мягкие завитки волос, в глаза.

– Умру, отпусти, люблю. Какие у тебя руки сильные.

Цепеш стал кружить ее медленно, и небо над их головами стало кружиться медленно и скоро замерло, вонзив якори облаков в неровные зубья стен. Он осторожно поставил ее с собой рядом. Анна Павловна стояла, глаза зажмурены, губы полуоткрыты, на губах блестка улыбки. Влад взял ее руку в свою и вжался горячей щекой в горячую подушку ладони.

– Любишь, – тихо сказала она. – Люблю, – повторила она еще тише.

– Люблю, – громко сказал Влад, и Анна Павловна открыла глаза. – Пойдем, я тебе еще не все показал. Там у меня столько всякого хлама. Вообще-то все это очень интересные вещи, и ценные, но для меня они – так, игрушки. Нет, я их очень люблю.

– У вас так рано темнеет, как у нас – в августе. Солнце почти село. – Анна Павловна посмотрела на западную стену двора, хотела увидеть солнце, но не увидела, вместо солнца, словно хребет разлегшегося по верху стены дракона, тянулись сточенные зубцы.

– Валахия – сумеречная страна, солнце обходит нас стороной, а если бы я не нашел тебя, солнце вообще бы погасло. Анечка, ты сама – солнце. Солнышко. Хочешь, я тебе покажу мое ртутное озеро? Когда над ним зажигаешь свечу, так красиво… Не знаю, что и сказать, так красиво. Хочешь?

– Хочу.

Лифт был простенький, как в ее старом доме на Моховой, зеркало в деревянной раме, тусклое и в морщинах трещин. Лампочка в стеклянном чехле. Чехол – мутный и красный, и лица их сделались красными, так что смотреть страшно. Кнопок с цифрами этажей не было, и когда лифт мягко пошел, она так и не поняла, куда они едут – вниз или вверх. В зеркале отразился их поцелуй – долгий? короткий? – он длился, пока дверцы не разошлись, и Цепеш, обняв ее за плечи, не вывел наружу.

– Ты веришь в счастье? – спросила Анна Павловна, разглядывая ракушечный грот, в котором они оказались. – Я раньше в него верила иногда, только оно всегда было какое-то маленькое, как брошка или натертый пятак. А сейчас знаю, что оно есть. Есть и все.

– Пятак – смешно.

– Правда? Это память о моем первом муже. Однажды он поехал на теплоходе в Швецию, или в Данию – куда-то туда. Так он там натирал пятаки, чтобы они блестели, и на каждый пятак выменивал себе крону. Он тогда «форд» себе оттуда привез, и всем рассказывал, что тот ему в шестнадцать рублей обошелся.