Читать «Парящие над океаном» онлайн - страница 65

Старик допил минералку и поставил стакан на стол.

— Дядя Миша, — я еще не опомнился от рассказа, — неужели такой человек существует? Вот бы его в друзья!

— Вы приезжаете в Одессу, — вместо ответа сказал он, — идете на Пушкинскую и сворачиваете на Малую Арнаутскую. Вам нужно идти по левой стороне. И вот вы доходите до Канатной и смотрите на стену дома. Там написано мелом "Малая Арнаутская" — это, чтобы никто не ошибся. Но в слове "Малая" первое "А" переделано на "И". Что получается? Так вы идете уже по Милой Арнаутской! И смотрите по-над крышами. И видите в конце концов зонтики на дереве. Вы заходите во двор…

Тут дядя Миша тяжело вздохнул.

— Такая жара… Интересно, как сейчас дышится Одессе? Скажите Доку, когда его увидите, его зовут Виталий Иванович, что вас прислал дядя Миша. Тот самый, которому он подарил однажды эмблему кабачка. Они там кушают мои вяленые бычки. Зайдете ко мне, я вам ее покажу. А Док, если вы ему подойдете, примет вас в пираты. Он говорил, что у него есть свободный мешок для "Храброго Билли"…

АБСТРАКЦИОНИСТ

Я пришел в парк Кольберта и сразу увидел на скамейке дядю Мишу. Двое его соседей о чем-то горячо спорили, а мой одессит явно скучал. Увидев меня, он встал и отвел к пустой скамейке. Кивнул на спорщиков:

— Тратят драгоценное время!

— О чем они?

— Политика! — В голосе его было чуть ли не возмущение. — О ней можно говорить всю жизнь — а что-то изменится? Им что-то прибавится? Или кому-то еще? Пусть о политике говорят те, кому за это платят!

Дядя Миша чуть помолчал.

— Хотите, я расскажу историю, что вам прибавится?

— О чем вы спрашиваете, дядя Миша!

— Вы еще не слышали про Додика Маца? Нет? Это был мой сосед. Я его знал с детства. С тех пор, как он надел очки. Он примерно ваших лет.

Ну так вот — он был первый в городе абстракционист. Так его звали в горкоме партии, в том отделе, который отвечал за воспитание подрастающего поколения. Сам себя он видел драматургом.

Что такое абстракционист в то время? К Додику тогда ходили все начинающие поэты, художники, сценаристы, прозаики. Они приносили свои работы и показывали Мацу. Додик читал стихи или он смотрел на картину и вот он поднимал на поэта ледяные очки и говорил… Нет, он не говорил, он чеканил, как чеканят монету:

— Ну и что? — Это значило, что в работе нет ничего нового, оригинального, а искусство, он говорил потом, оно как физика: в нем можно только открывать. Его "Ну и что?" плюс ледяные очки знала вся Одесса, а я видел эти сценки в его квартире, потому был его сосед и заходил к его маме посоветоваться насчет здоровья.

Или он говорил:

— А что?.. Это… — Тут Додик снимал очки и протирал глаза.

Мац был тогда самый большой культурный авторитет в Одессе. Его вызывали в горком и спрашивали:

— На что вы толкаете молодежь? На какие-такие открытия? На тлетворный западный абстракционизьм? — Тогда в партийных кругах было модно произносить это слово с мягким знаком — как Хрущев.

Додик Мац картавил. Он отвечал:

— Какой абстъакционизм? Ъебята ищут! Одни находят, дъугие нет. Я им помогаю опъеделиться.