Читать «Парящие над океаном» онлайн - страница 35
Вадим Алексеевич Чирков
Не знаю, где он это купил — должно быть, обошел многие магазины там и сям, но он это купил (в Америке можно купить все, что вам только взбредет на ум), принес домой, подготовил, примерил…
И однажды, стиснув зубы — вы его видели десять минут назад, так что можете представить его ту физиономию — стиснув зубы, он вышел на улицу… с зеленой лягушкой на носу!
Он после рассказал мне, что она была копией лесной древесной лягушечки-квакши, зеленой, как первый весенний листок, и самой чистой из лягушек. Таких он видел в лесу в Молдавии, куда ездил к родственникам пить хорошее каберне и закусывать фасолицей.
Почему именно лягушка? Это неизвестно даже мне. Разве у всех человеческих чудачеств есть отгадки? Спросите у Сени! Может быть, она ему напоминала тот весенний день в Одессе…
Итак, он вышел на улицу с лягушкой на носу! Квакшинька казалась живой — так она была сделана, и сидела головкой вверх, упираясь задними трехпалыми лапками в крылья Сениного здоровенного носа, и посверкивала глазками, как дрессированная.
Сеня шел по американской улице, бывшая слава Одессы, привыкший там к тому, что его останавливает каждый встречный, шел стиснув зубы, зная, что его могут принять за сумасшедшего, что, может быть, сейчас рядом с ним затормозит "скорый" амбуланс, шел, ловя на себе людские взгляды…
Ах, товарищ Вадим, какая это была ошибка с его стороны!
Понимаете, здесь у него возникла еще одна сложность. Одно дело — любопытный взгляд в Одессе, совсем другое — в Нью Йорке. Это два совершенно разных взгляда, и я имею на конец рассказа дупель-шесть, чтобы объявить вам "рыбу".
Глаза встречного в Одессе неприкрыто сообщат вам все, что о вас думает человек, если вы имеете лягушку на носу.
"Этот дядечка таки съехал с крыши, что он позволяет себе такие обновки!"
"Интересно, где дают таких красивых лягушек?"
"Ты видишь, как другие мужчины относятся к царевнам-лягушкам?"
Знакомые же подойдут и спросят:
— "Семен Маркович, идете подышать свежим воздухом? Почему бы вам не взять ее на цепочку?"
— "Сеня, если это такой новый компресс, на что его еще можно посадить?"
— "Дядя Сеня, а она не кусается? Дайте, я тоже поношу!"
Короче говоря, в Одессе, городе любопытных людей, человек с лягушкой на носу стал бы центром внимания, ему было бы весело, весело было бы и остальным.
Другое дело в Нью Йорке, где любопытство разрешено только в музеях.
На нашего Сеню здесь тоже смотрели. Нет, не так я сказал… На него лишь поглядывали. И тут же отводили глаза. И в этих глазах ничего не читалось! Ни-че-го! Только, наверное: не мое дело. И все!
А Сеня шел и шел, все так же стиснув зубы. Он думал: "Не может быть, чтобы никто из этого множества людей не обратил на меня в конце концов внимания! Не указал бы пальцем! Не разинул бы рта! Пусть соберутся возле меня! Пусть спросят! Пусть хотя бы дернут за рукав!.."
— Что вам сказать! — произнес долгожданное дядя Миша. — Что вам сказать!.. Сеню таки остановили. Его таки дернули за рукав. Его таки спросили… Знаете о чем?
Его окружили незнакомые люди и стали ему что-то говорить, указывая пальцами на лягушку. Он не понимал, потому что его спрашивали на английском. Нашелся какой-то парень, который понял обстановку и перевел Сене, что ему обеспокоенно говорило сразу человек пять-шесть.