Читать «Газета День Литературы # 126 (2007 2)» онлайн - страница 36

Дмитрий Тонконогов:

Я буду культивировать страданье,

Чтоб всюду богомольные старухи

Плодились и кусались, словно вши,

И пели про последние гроши.

Хочу быть Ахматовой

И чтобы Рейн был у меня на посылках.

Что ж, бывает и на "старухов" такая вот проруха. Остальное без комментариев.

Даниил Файзов:

Директор книжного магазина-кафе "Билингва". Упоминается в алфавитном порядке с выражением максимального почтения к его личностным и организаторским качествам.

Вот они – "права человека", где всё осваивается/переваривается вроде бы на сугубо личностной и в этой сугубости даже неоспоримой основе: "я и окружающий меня мир" – не более, но и не менее того. По всем канонам психоаналитики: или возведенный в абсолют инфантилизм, или – как следующая, высшая и последняя ступень творческого развития – вполне пубертатная ирония (включая как цензурные, так и нецензурные разновидности оной). Немногочисленные исключения здесь только подтверждают общее правило игры.

И только теперь – простите! – "о брёвнах в своём глазу". Они торчат наружу разными концами. То "неоязыческими" (Марина Струкова), то православными (Алексей Шорохов), то "красными" (впрочем, здесь еще сверхсильна инерция великой – я не шучу! – советской поэзии, от которой сейчас творческая молодёжь ещё стремится оттолкнуться как можно дальше). Причем "исповедание веры" здесь таково, что одни периоды отечественной истории принимаются за не подлежащий критике идеал, а другие – "выводятся за скобки", как противоречащие и отрицающие этот идеал. Подобная страстность для поэта, особенно для поэта талантливого, – порою не в минус, а в плюс. Но только при одном важнейшем условии – последующего преодоления этой внутренней, усвоенной и освоенной, ставшей даже более чем родной обособленности и отчужденности; понимания и приятия высокого смысла пушкинских слов: "Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя… но, клянусь честию, ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал…"

Речь идёт, подчеркну, не о безумном "всеприятии", а, напротив, о мудром сличении принципов устройства (и расстройства) нашего земного Отечества с принципами бытия вечного Отечества Небесного. Выйти в "пространство больших смыслов" без этого попросту не удастся. А всё остальное – это, как говорили еще древние римляне, "dii minorum gentium", боги малых племён. Стоит ли покоряться и подчиняться этим малым божкам, всегда при том умаляясь и самим – вплоть до полного и окончательного уничтожения?

Геннадий Красников ВЕТРОМ ВЫБИТЫЕ ЗЕРНА

Всякий раз, когда встречаешься с новым, ранее не знакомым поэтическим явлением, – особенно на фоне набивших оскомину разговоров о конце русской литературы! – теряешься от удивления и недоумения: откуда что берётся в нашей действительно такой непоэтической реальности. И ещё больше поражаешься необъяснимости, неразгаданности той несказaнной тайны, которая называется поэзией. С одной стороны, конечно же, права была Анна Ахматова, заметившая: "Когда б вы знали из какого сора / Растут стихи…", с другой стороны также близка была к истине её современница Марина Цветаева, убеждённая в том, что "Стихи растут, как звезды и как розы…" В этих двух неэвклидовых параллельных линиях (часто пересекающихся!) – преображения хаоса в гармонию (по Ахматовой) и привнесения небесной гармонии в мир хаоса (по Цветаевой), видимо, и таится заповедный ключ к пониманию поэзии. Между этими полюсами, разрываясь между ними, отталкиваясь от одного к другому, и сосредоточена напряженная эстетика поэзии Владимира Миронова, нижегородского поэта, родом из древнего Семёновского края.