Читать «Иван Костров» онлайн - страница 98

остановился около большого пятиэтажного здания. Нас выгрузили во дворе, провели на

этаж и поселили в одной большой комнате — «карантине». Завхоз карантина выдал

постельные принадлежности, и мы начали проходить необходимые процедуры —

медосмотр, флюрографию, прививки, баню, регистрацию в отделе кадров. Потом нас

сфотографировал фотограф, само собой, тоже из осужденных. Обед и ужин в столовой

оказались вполне сносными и в корне отличались от зоновской баланды. Мы

переночевали, и на другой день с утра нас разбросали по отрядам, этажам и комнатам.

Это было обычное общежитие с комнатами, рассчитанными на четверых. По коридору

каждого этажа их насчитывалось что-то около двух десятков (всего в колонии было

человек триста). Кровати с панцирными сетками, чистое белье, общая кухня с газовыми

плитами и посудой, запирающейся в шкафчики, принадлежащие конкретным комнатам.

Актовый зал с телевизором, но магнитофоны и телевизоры были почти в каждой комнате

свои. Красота! Но больше всего меня поразил внутренний двор с небольшим плацем, где

устраивались проверки. За плацем начиналась симпатичная тополиная аллея со

скамеечками и клумбами, упирающаяся в КПП. Все это было огорожено невысоким

забором с колючей проволокой, за которым были видны жилые дома. С другого конца

аллея заканчивалась спортивной площадкой, любовно оборудованной осужденными

самодельными спортивными снарядами — волейбольной площадкой, турником, брусьями

и штангами. Тут же были две беседки.

Самое главное, что посещение родственников разрешалось каждый день в вечернее время

с 17-00 (вечерняя проверка была в 16-00, и еще одна — ночью) до 20-00. В этот же день я

позвонил домой, и вечером мои родные принесли мне обычную одежду. Я тут же

переоделся, представ перед ними в более знакомом виде. Это было такое облегчение,

которое я не могу описать словами! Мой дом находился в двадцати минутах ходьбы от

«поселка», поэтому жена и дети приходили ко мне каждый день.

Я поступил в распоряжение улыбчивого замполита, с которым мы моментально нашли

общий язык. Но моим непосредственным начальником был «отрядный», которого при

первом же знакомстве мне стало жаль до глубины души. Бывший ветеран афганской

войны, не нашедший себя после ее окончания, он глубоко страдал, явно был не на своем

месте и с горя попивал горькую. Ни одного плохого слова об этом человеке, как и о

замполите, я сказать не могу.

Мне была выделена комната под мастерскую на втором этаже. От нее у меня были ключи

и никто, кроме начальства, не имел права ко мне заходить. Работы было много, но делать

пришлось то же, что и в зоне, — художничать. Я сдуру сказал, что умею печатать на

машинке, и меня тут же подгрузили машинописной работой, которую мне пришлось

выполнять до последнего дня (я печатал даже документы на свое освобождение!).

На второй же день меня повезли во Фрунзенский суд, где нужно было обновить шесть

щитов наглядной агитации. Мы с замполитом поехали туда на троллейбусе (!). Когда я

вышел за ворота «поселка», дошел до остановки и взглянул на дорогу, не идет ли