Читать «Воспоминания о Николае Шипилове» онлайн - страница 33

И вот прошло три дня с той поры. Феденька тревожно сканирует выходящих пассажиров, волнуется: папа пообещал ему привезти камуфляж…

И не было никаких дурных предчувствий. Только когда слишком долго не появлялся он из вагона, я решилась войти в купе. Но остановилась перед проводницей, спросила:

— У вас пассажир на тридцать седьмом месте…

— Да, ехал… — Она как-то нехорошо присмотрелась ко мне. — А вы кто ему будете?

Такой вопрос задают редко. И не дай Бог никому пережить атаку мыслей и чувств, беспорядочно набросившихся в такой момент изнутри. Секунды, похожие на века войн…

— В Вязьме он…

И она рассказала, как это было.

Если бы не этот разговор наш, мне бы долго пришлось его искать, как без вести пропавшего. Меня уж точно никто бы не искал… Потом была Вязьма, где я с трудом нашла Колю. Он лежал в городской больничке, напоминающей барак, на провалившейся панцирной кровати, в углу, на сером скомканном белье, в такой вопиющей бедности, скудости, как сирота в приюте. Прямо напротив палаты за закрытой дверью находилась уборная — обычная выгребная яма. Наверно, Вяземская уездная больница, в которой трудился и переживал 1917 год писатель и врач Булгаков, показалась бы раем по сравнению с той пренебрежительной наплевательностью, куда был помещен большой русский писатель через 90 лет русских бед. Коварный инсульт наплывал постепенно, Коля еще мог говорить, и мы с ним проговорили весь день о доме и делах, о Сибири и детях. В палате лежало пять или шесть человек, у всех разные диагнозы — от перелома до слабоумия. Если бы мне об этом рассказали раньше, я бы подумала, что кто-то мне переговаривает свой дурной сон. Или это какая-то безумная временная трансформация булгаковских «Записок юного врача»? Вызвали врача, уже не юного. В субботу его, конечно, на работе не было. Вызвали, потому что я обзвонила всех влиятельных людей, кого знала по всей Руси великой: депутатов, чиновников, авторитетов… И местные власти, чиновники, а может, и авторитеты позаботились о его приходе. Врач прибежал и сказал:

— Хотите правду? Везите его отсюда как можно скорее. Ему нужна реанимация. Вы теряете время.

— Конечно! Куда?

— В Смоленск!

— Вы сошли с ума! До Смоленска три часа езды!

— Ищите возможность везти его на реанимобиле. На простой машине он может не доехать живым. Здесь нет условий для таких больных.

В ножки поклониться бы этому врачу, сохранившему Коле почти 20 дней жизни. И снова звонки, и вот Наташа, помощник депутата Грешневикова, вся в слезах, докладывает, что вот — реанимобиль из Смоленска выехал.

— Ждите!

Лето, Преображение, Яблочный Спас. Я привезла Коле яблоки из нашего сада в Белоруссии, он попросил раздать их соседям по палате. Ему становилось все хуже. Я побежала в церковь, попросила священника пособоровать Николая. Как ни странно, он отказал. Наверно, просто устал: пост, прихожане, изнуряющая исповедь одинаковых старушек… А тут еще и я. Обещал прийти завтра. На мои увещевания: «Но завтра может быть поздно!» — посмотрел грустно, как на кликушу-дурочку.