Читать «Дурнишкес» онлайн - страница 9

-    Брось ты этого Паксаса.

-    Кончай тиражировать свою книгу, её и так слишком много.

-    Отрекись от неё, - как и они отреклись от собственных произведений, написанных в советское время, хотя гонорары получили.

-    А что делать, если люди её требуют? Стоят в очередях. Кроме того, книги пишутся не для комиссий, а для читателей, - пытался я возражать, но замолчал, поняв, что они такие речи вызубрили наизусть ещё во время первого переворота, когда сжигали свои партийные билеты и охаивали своих начальников, метя на их места.

-    Если книг не будет, не будут и требовать - спасибо Марцелиюсу Кукутису за такую глубокую жемайтийскую премудрость. У этого молодца есть опыт: поковырялся в правом ухе и развалил национальное телевидение. Теперь оно никому не нужно. Это подвиг общенародного значения, т.к. сегодня большинство литовцев смотрит русские передачи. Кроме того, он очень здорово потрудился на “Саюдис”. Поковыряв в левом ухе, он целые сутки шавкой тявкал на редакцию расейняйской газеты. Забирался на самую высокую ветку дерева ради своего гонорара и нашей свободы. Тогда я его еле-еле поллитровкой выманил, не понимал, что этот гений стоит не дороже трёх банок бобов. Даже возил такого лаялыцика в Болгарию, но и там его гавканья никто не понял, почему-то прозвали пьяненьким Христом.

-    Почему никто не подаёт на Петкявичюса в суд, почему всё приходится делать нашими руками? - усомнился каунасец Палилёнис.

-    Я с ним никогда не буду судиться! - со своим цыганским упрямством и купленным достоинством шведского дворянина заявил двухдневный депутат Сигитас Геда. Пусть он не пугает меня русским и английским языками. Благодарю за внимание.

Так ему стал ближе шведский язык, но через некоторое время он извинился, как настоящий мужчина:

-    Пиши, что угодно, если хорошо получается.

-    Да, в книге много ненависти, - строго говорил мне Йонас Микелинскас. - Но против чего она направлена? Против глупости и лжи.

-    Книга написана на пользу наших врагов, - решил В.Мартинкус, который по сей день не разобрался, кто его друзья, а кто враги. Ему, голубю мира, сегодня необходимо с кем-нибудь бороться, иначе не было бы, о чём писать. Он же не ссыльный, не резистент, только бывший активный член партии, второсортный номенклатурщик, регулярно получавший в ЦК зелёный горошек и растворимый кофе.

Больше всех говорили те, которые должны были отработать за свои посты и незаслуженные премии. А одна барышня, к своему стыду, не знаю ни имени её, ни фамилии и даже не догадываюсь, что она написала, внезапно врубила уже порядком проржавевший политический привод:

-    В книге нет ничего святого, - как будто говорила о потрёпанном Требнике. - Она рушит общепринятую концепцию восстановления независимости.

Значит, не было никакой борьбы, независимость нужно было защищать концепциями, выбрать самую удобную, самую кровавую и проголосовать за неё. Зло меня взяло, но я сдержался и спросил:

-    А вы со своей концепцией были у телебашни?

-    Нет.

-    Вы везли хотя бы одного захлебывавшегося в крови человека в больницу?