Читать «Дурнишкес» онлайн - страница 11

Какими проблемами занимается нынешняя писательская братия? Она маргинальна, проблем нет. Кто пишет о геноциде, осуществляемом нынешним руководством на селе? Нет таковых. Писатели забыли, где они родились и выросли, они спрятались в кусты от социальных проблем, отвернулись от народа, потому и сами стали ему не нужны. Об этом говорят мизерные тиражи их книг, не раскупающиеся газеты. Словом, как вы нам, так и мы вам, господа элитные прилипалы: вместе будем питаться овсяным хлебом, тогда ости обдерут вам одно место.

Спускаюсь по ступенькам дворца Огинских и почему-то вспоминаю, как из Москвы пришло постановление правления Союза советских писателей, содержащее несколько цитат и требующее исключить Б.Пастернака из членов Союза. Вдвоём с Э.Межелайтисом мы долго обсуждали, что делать. Осторожно подготовили многих членов правления, а потом написали ответ, что ведь не мы принимали его, не нам и исключать. Кроме того, просили дать прочитать тот знаменитый роман “Доктор Живаго”. Разве можно исключать писателя, не прочитав его книги?

Впоследствии оказалось, что наша республиканская организация писателей была единственной, не подчинившейся тому приказу. Мне за это пришлось уйти с должности секретаря Союза писателей и перейти на другую работу - в киностудию. Год спустя те же самые судьи членство Пастернака восстановили, но ни передо мной, ни перед Межелайтисом никто не извинился и нас не похвалил. Слава Богу, что хоть больше не придирались, но прокуратурой тогда никто не угрожал, как сегодня в свободной Литве.

От таких воспоминаний мне стало так легко на душе, что я невольно стал смеяться над собственными мелкими бедами и сам не заметил, как направился в засиженную мухами литературную забегаловку, которая находилась тут же, под вытоптанной княжескими ногами лестницей. Подумал, что сто граммов не произведут революции, а если такое и случится, то стану её вождём. Ведь поднимаются же из праха новые Гедиминасы и сотрясают экскаваторами горы на строительстве своих вилл.

В дверях забегаловки меня обнял живой классик Юозас Эрлицкас и принялся кричать мне в ухо:

-    Зараза, Петкявичюс! Калоша дураков! Плохо выбрал первое слово - калоша, калоша, словом, бардак! Если хочешь знать, я тебя ждал с целой флотилией дураков... Давай, выпьем за твою мятежную душу...

Уселись, сделали заказ, но у живого классика не то на уме. Он расхаживал между столиками и напевал что-то вроде:

-    По морю корабль плывёт, если капитан не пьёт... Но тотчас нарвусь на мель я, если капитан - с похмелья...

К моему столику подсело несколько только что обсуждавших меня активистов. В их глазах - ни злости, ни сочувствия, плавает какой-то печальный и серый туман, и только. Как после обильного и несколько избыточного обеда...