Читать «Мамаша Кураж и ее дети (Перевод Б Заходера и Вс Розанова)» онлайн - страница 34
Бертольд Брехт
Катрин и повар впрягаются в лямки фургона.
Мамаша Кураж (поет).
Из Ульма в Мец, из Меца к чехам!
Вперед, Кураж, из края в край!
Война прокормит нас с успехом,
А ей свинца и пушек дай.
Одним свинцом сыта не будет,
Одних лишь пушек мало ей:
Войне всего нужнее люди,
Война погибнет без людей.
IX
Уже шестнадцать нет длится великая война за веру. Германия потеряла больше половины своего населения. Кто уцелел от резни, того уносит мор. В некогда цветущих краях свирепствует голод. Волки бродят по улицам сгоревших городов. Осенью 1634 года мы встречаем мамашу Кураж в горах Фихтель, неподалеку от тракта, по которому движутся шведские войска. Зима в этом году ранняя и суровая. Дела идут плохо, остается только побираться. Повар получает с
родины, из Утрехта, письмо, а у мамаши Кураж - отставку.
Фургон мамаши Кураж остановился возле полуразвалившегося пасторского дома. Хмурое утро начала зимы. Порывами налетает ветер. Мамаша Кураж и повар
одеты в рваные овчины.
Повар. Везде темно. Никто еще не вставать.
Мамаша Кураж. Тут пастор живет. Ему к заутрене пора. Похлебка небось уже на столе стынет.
Повар. Откуда? Вся деревня - одни угольки. Мы видеть.
Мамаша Кураж. Нет, тут жилым духом пахнет. Слыхал, собака лаяла?
Повар. Если он иметь, он не давать.
Мамаша Кураж. Может, споем...
Повар. Я сыт все это по горло. Я-получил письмо из Утрехт. Моя мать умер от холера. Трактир теперь мой. Вот письмо, если ты не верить. Так и быть, я тебе его показываю. Пускай тетка там ругается на мой шалопутство.
Мамаша Кураж (читает письмо). Питер, мне тоже скитаться надоело. Поглядишь на себя - словно ты собака у мясника: покупателям мясо развозит, а у самой только слюни текут. Товар у меня - одни слезы, и у людей - одни слезы: чем им платить? В Саксонии оборванец один мне целую кучу пергамента хотел всучить за пару яиц. А в Вюртемберге за мешочек соли плуг отдавали. На что теперь пахать? Ничего не растет, один бурьян везде. В Померании, говорят, мужики детей малых поели. Монахини там - в грабеже попались.
Повар. Весь мир вымирать.
Мамаша Кураж. Мне уж и так порой мерещится, будто я в преисподнюю заехала, смолой торгую... А другой раз - будто по райскому саду еду, отпускаю неприкаянным душам провиант на дорогу. Кабы мне с остатними ребятами своими местечко такое найти, чтобы не стреляли кругом... Хотелось бы годок-другой на покое пожить.
Повар. Мы бы в трактире дело наладили. Решай, Анна. Я нынешнюю ночь уже решал: с тобой или без тебя - возвращаться в Утрехт сего же дня.
Мамаша Кураж. Надо с Катрин потолковать. Так сразу не с руки. Натощак да в холод плохо я что-то соображаю. Катрин!
Катрин вылезает из фургона.
Слышь-ка, мы с поваром в Утрехт собираемся. Ему там трактир в наследство достался. И тебе бы там хорошо было, знакомство бы завела. Когда человек на хорошем месте сидит, он всякому приглянется. Не в красоте счастье! Я, по правде сказать, думаю согласиться. Мы с поваром ладим. Врать не стану, он в торговле соображает. Каждый день обед варили бы. Хорошо бы, верно? Тебе кровать поставим. Рада будешь, а? Нельзя же век бродяжничать. Ты у меня так совсем зачахнешь, и то уж завшивела. Надо сейчас решать, потому шведы на север идут. Мы к ним пристать можем, они где-то тут неподалеку. (Показывает налево.) По-моему, надо нам соглашаться, Катрин?