Читать «Синий свет, свет такой синий (Есенин)» онлайн - страница 11

Но я их вслух вчера прочел,

И в клетке сдохла канарейка.

КЛЮЕВ. Не узнаю я моего Сереженьки. Это все Изадора - дьяволица проклятая. Это она, ангел мой, виновница многих твоих бед в жизни. Побреду я, касатик мой, Бог тебе судья! (Поднимается, идет к двери.)

ЕСЕНИН (догоняя его). Прости, Николай! Прошу тебя, не уходи!

КЛЮЕВ. Бог простит, Сереженька. Бог, он видит, кто кого обидит.

ЕСЕНИН. Послушай, я очень скучаю по тебе. Отсутствие твое для меня очень заметно. Главное то, что одиночество полное!

КЛЮЕВ. Пора мне. Не могу больше здесь оставаться.

ЕСЕНИН. Пообещай мне, что обязательно придешь вечером!

КЛЮЕВ. Обещаю, голубь мой! Мир и любовь тебе, милый, прощай!

ЕСЕНИН. Какой ты чудный, хороший! Родной мой, как я тебя люблю! Что бы между нами ни было - любовь останется, как ты меня ни ругай, как я тебя. Буду ждать тебя! Прости.

Обнимаются. Клюев уходит.

Какой он хороший... Хороший, но чужой... Ушел я от него. Нечем связаться. Не о чем говорить. Не тот я стал... Тетя Лиза, это мой учитель в поэзии... Был... А сейчас я его перерос... (пауза). А Клюева я, понимаешь ли, кацо, выгнал. Ну его к черту!

Темнота. Ночь. Есенин перед зеркалом читает "Черного человека".

ЕСЕНИН. "Счастье, - говорил он,

Есть ловкость ума и рук.

Все неловкие души.

За несчастных всегда известны.

Это ничего,

Что много мук

Приносят изломанные

И лживые жесты".

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК (появляясь в зеркале). В грозы, в бури,

В житейскую стынь,

При тяжелых утратах

И когда тебе грустно,

Казаться улыбчивым и простым

Самое высшее в мире искусство".

ЕСЕНИН. "Черный человек!

Ты не смеешь этого!

Ты ведь не на службе

Живешь водолазовой.

Что мне до жизни

Скандального поэта.

Пожалуйста, другим

Читай и рассказывай".

Черный человек

Глядит на меня в упор.

И глаза покрываются

Голубой блевотой,

Словно хочет сказать мне,

Что я жулик и вор,

Так бесстыдно и нагло

Обокравший кого-то.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Прекрасная поэма! Очень жаль, что ее не хотят печатать.

ЕСЕНИН. Понимаешь, по основному тону, по технической свежести, по интонации она ближе всего к Маяковскому. Он мне нравится не только как поэт, мне нравится его жизнь, его борьба, его приемы и способы своего становления. Я хотел бы еще раз повстречаться в ним.

ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК. Нет ничего проще. (Объявляя.) Поэт Маяковский просит слова!

МАЯКОВСКИЙ (входит). Товарищи! Я сейчас из камеры народного судьи. Разбиралось необычайное дело: дети убили свою мать. В свое оправдание убийцы сказали, что мамаша была большая дрянь! Распутная и продажная. Но дело в том, что мать была все-таки поэзия, а детки ее - имажинисты.

ЕСЕНИН. Не мы, а вы убиваете поэзию! Вы пищите не стихи, а агитезы!

МАЯКОВСКИЙ. А вы - кобылезы!

ЕСЕНИН. С имажинистами я давно разошелся. Вам же, Маяковский, говорю без всяких прикрас: сколько бы вы ни куражились - близок час гибели ваших газетных стихов. Таков поэтический закон судьбы агитез.

МАЯКОВСКИЙ. А каков закон судьбы ваших кобылез?

ЕСЕНИН. Моя кобыла рязанская, русская. А у вас облако в штанах! Это что, русский образ? Это подражание Уитману, западным модернистам! (Запевает частушку.)

Ах, сыпь, ах жарь,