Читать «Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры» онлайн - страница 25

— Падре Трифон когда-то был обманут женщиной. И ожесточился. Вот почему он хочет обезобразить ее в твоих глазах. Сенека, наш земляк из Кордовы, говорит, что порой даже безумствовать — благо, Платон же учит: тщетно в ворота поэзии трезвый стучится. А я тебе говорю, Мигель: без любви жизнь человеческая была бы лоханью с помоями. Радоваться божьим дарам не грех. Скверно лишь то, что в избытке. Да следи еще за тем, чтоб никому при этом не причинить зла. Вот величайшая мудрость для вступающего в жизнь.

— Я хотел бы идти прямою дорогой, падре. Слепо идти к великой цели и не сбиться с пути. Но ни цель, ни дорога неведомы мне.

Слегка усмехаясь, всматривается монах в серьезное мальчишеское лицо и тихонько читает:

— «И хотя не сойдешь ты с пути и убежишь всех ошибок — не миновать тебе бычьих рогов, заградивших дорогу, и Гемонийского спуска, и пасти льва — страшного, дикого хищника».

— Не сойду с дороги! — обещает мальчик. — Но скажите, падре, какая она — моя дорога?

— Дорог много — цель одна.

— Какова же цель? — жадно спрашивает мальчик.

— Быть полезным людям, — отвечает монах.

Мигель поражен.

— Как — я, граф Маньяра, должен быть полезен людям? Быть может, они мне, а не я им?

— Ошибаешься, сын мой. Взгляни на меня. Что имел бы я от жизни, живи я для себя одного, не будь я полезен другим? Чего стоила бы моя жизнь? Меньше горсти плевелов!

— Да, падре, — задумался Мигель. — Вы действительно полезны всем, кто вас окружает…

— Вот видишь! — улыбнулся монах. — И это дарит мне радость. В этом мое счастье, Мигель!

Обдумав все это, Мигель вдруг вскипает:

— Но это значит — служить! Никому я не стану служить! Пусть мне служат! Я — господин!

Опечалился Грегорио, привлек к себе мальчика.

— Нехорошо говоришь, сынок. Так мог бы сказать какой-нибудь невежда вроде Нарини. Но ты? Образованный человек? — Монах разгорячился. — Какой ты господин? Оттого, что унаследуешь гору золота, толпы подданных, дворцы?.. А к чему тебе все это, если ты не станешь господином над самим собой? Вот когда достигнешь этого, тогда и впрямь станешь господином. В противном случае ты, со всем твоим золотом, — сир и убог!..

Помолчав, Мигель тихо произнес:

— Но я хочу того, чего ни у кого нет. Хочу большего, чем у всех. Нет, падре, я теперь говорю не о золоте. Я о нем не думаю. Но — знать, мочь, уметь, значить…

Монах погладил его по голове:

— Я знаю, ты не стяжатель, И желание знать, мочь и много значить — хорошее желание За него я тебя не браню.

— О todo, o nada! Все — или ничего! — воскликнул мальчик.

Грегорио стал серьезным.

— Мне известно это изречение, но не хотелось бы мне слышать его из твоих уст, Мигель. Твоя бурная натура ничего хорошего из него не выбьет. Если речь идет о добре, полезном для всех, тогда девиз этот уместен. Но если дело коснется злого — горе и словам этим, и тебе!

Желтым и розовым окрашивается вечер, пыль садится на листву — садится легко, как пух, и летит над Гвадалквивиром стая диких гусей.