Читать «Дон Жуан. Жизнь и смерть дона Мигеля из Маньяры» онлайн - страница 187
Иозеф Томан
Багровые круги гнева завертелись перед глазами Мигеля.
Как смеет этот жалкий человек отдавать предпочтение безымянным душам, чья жизнь стоит так же мало, как и смерть?
— Вы останетесь! — кратко приказал он.
— Не могу, не могу, ваша милость, — пятится от него лекарь. — Ведь это бесчеловечно, я не могу бросить своих больных…
— А бросить мою жену — не бесчеловечно?! — кричит Мигель.
— Здесь я уже сделал, что мог, сеньор. Здесь я больше не нужен. Как я уже сказал, теперь слово за богом. А тем, внизу, я еще могу помочь…
— Вы останетесь, — строптиво требует Мигель, и на висках его взбухают жилы.
— Нет! Не имею права!
Мигель, зло засмеявшись, хлопнул в ладоши.
— Каталинон, этот сеньор остается у нас. Поместить его в комнате рядом со спальней госпожи. К его услугам — все, но он не должен — понимаешь, не должен! — покидать Талаверу.
— Понял, господин мой, — кивает Каталинон.
— Большую ответственность берет на себя ваша милость, совершая такое насилие! — жалобно бормочет лекарь. — Сотни людей будут вас ненавидеть и проклинать…
— Сюда пожалуйста, ваша милость, — говорит лекарю Каталинон.
— Еще раз заклинаю вашу милость…
Мигель не слушает.
Дверь закрылась за ними, и Мигель пошел к Хироламе.
— Ах, Мигель, если б ты знал, насколько мне лучше! Порадуйся со мной. Я сразу почувствовала себя крепче и здоровее. Это, наверное, хороший врач.
— Он останется здесь и будет ходить за тобой, пока ты не поправишься.
Она улыбнулась, привлекла его к себе и, когда он сел около постели, взяла его за руку. И долго молчали оба.
Надежда возрастала в течение всего дня. С сумерками вернулся жар.
Всю ночь провел Мигель без сна возле нее.
На другой день надежды прибавилось. Мигель уже радуется, он близок к ликованию, но к вечеру, когда прояснилось облачное небо, состояние Хироламы резко ухудшилось.
Ее мучит боль в груди, жар поднимается, дыханье стало коротким и трудным — ее душит… Лекарь беспомощно пожимает плечами.
Но Мигель противится мысли, что опасность близка.
— Когда поправишься, мы еще поживем здесь немного, потом уедем в Маньяру и, если тебе понравится, поселимся там навсегда — хочешь? Увидишь, как мы будем счастливы. Что с тобой, маленькая? Слезы на глазах… Ты плачешь?
— Пустяки, Мигель. Я плачу от радости. Я счастлива. Расскажи мне про Маньяру. Мы заглянем туда, когда я буду здорова.
И Мигель голосом, сдавленным страхом, который он всячески скрывает, рассказывает о белом замке на андалузской равнине, где растут оливы и фисташки, где бродят стада овец, а в конюшнях стоят самые прекрасные в Испании лошади и гранаты зреют по берегам Гвадалквивира…
Хиролама слушает и не слушает. Снова бьет лихорадка хрупкое, ослабевшее тело.
— Дай мне руку, Мигелито! Я боюсь немножко… Но это пустяки, это пройдет. Ты ведь со мной. И это мое счастье…
Свистящее дыхание отделяет ее тихие слова друг от друга. Собрала все силы, чтобы погладить Мигеля, но рука падает, не дотянувшись, и лежит на одеяле — прозрачно-белая, бессильная…
Мигель побледнел, пот выступил у него на висках. Она заметила его испуг.
— Это просто слабость, Мигель…