Читать «Спевка» онлайн - страница 3

- Это я, Иван Степаныч, ноги натираю; они у меня простужены,  так мне знакомый лекарь посоветовал.

- Смотрите, простужены! Должно быть, на похоронах вчера простудили.

- Да-с, на похоронах.

- То-то я вижу; лицо-то у вас измято.

- Нет, ей-богу-с.

- Ну, хорошо, хорошо. Что ж вы, господа! Бас! Разве не знаете? К печке.

Бас угрюмо и нехотя стал у печки.

- А вы, Павел Иваныч? Точно маленький: что говори, что нет.

Павел Иваныч, небритый и мрачный октавистый бас, задумчиво смотрел в потолок.

- Павел Иваныч!

- Чего-с?

- Вам чтo говорят? А Вы чего-с. Тьфу ты!.. Да где ваше место?

Павел Иваныч не двигался с места и так же задумчиво стал смотреть в ноты.

- Иван Степаныч! Петька дерется-с, - жаловался один альт.

- Петька!

- Да я, Иван Степаныч...

- Молчи, покуда я не встал. Ну-с! - регент взял несколько аккордов.

- Слушайте! Начинать всем в piano: *  верую во единого бога отца... Говорим, чтоб всякое слово было слышно; бас ворковать, вот так: Вюрую ву юдюнаго буга утца... Павел Иваныч! куда же вы смотрите?

- Я-с?

__________

*  Piano - негромко (ит.).

- Нет, я-с. Для кого же я говорю? Ах, создатель мой! Так вот: начинать в piano, дишкант,  не оттягивать! Слышите? "Им же вся быша" - раскатить! всем рассыпаться врозь!.. раздайся! разлетись! "им же вся быша"... понимаете? Петька! смотри сюда! "И воскресшего в третий день по писанием" с конфортом * . "И седящего одесную отца"... Fortissimo ** - Иа-а! Это что значит? Слышите? Слава, могущество, сила... Небо и земля все преклоняется во прах. "Грядущего со славою судити живых и мертвых..." Трубные гласы, гром и молния, треск...

__________

* Conforto - с силой (музык. Термин). (Примеч. В.А. Слепцова.)

** Fortissimo - очень громко (ит.).

все разрушается... "Его же царствию не будет конца..." Конца - опять раскатить и сейчас же замри, уничтожься! Изобразить эту... эту, как ее? премудрость, величие, бесконечность. Бас, взять верха! Рассыпься на триста голосов! Тенор, виляй; одна октава гуди!.. Дишкант и альт: тра-ла-ла лала... стой!..

Регент так увлекся изображением того, как надо петь, что вскочил со стула и, вообразив себе, что все это так и было,  как он рассказывал, стал уже махать руками и поталкивать под бока теноров, отчего они начали сторониться. Бас равнодушно нюхали табак, а дисканта и альта, закрывши нотами лица, фыркали и щипали друг друга. Наконец пение началось: все откашлялись, переступили с ноги на ногу, помычали немного и вдруг грянули: "Верую во единого бога отца..." Регент стоял в средине, уставив глаза куда-то вверх, покачивал головой и водил рукой по воздуху.

- Стой! Стой! Не так!

Певчие остановились.

- Что вы как коровы ревете? Бас! Павел Иваныч! Я вам что говорил? Точно с цепи сорвались: Прежде всех вя-ак... Кустодиев! Что же вы-то смотрите? А еще из духовного звания. Разве так можно?

Кустодиев - здоровенный, красноглазый бас, с шершавыми растрепанными волосами, нахмурившись, смотрел в ноты и ничего не отвечал.

- Вот ведь вам что хочешь толкуй - вы всё свое. Стыдитесь! Кажется, не маленькие; пора бы понимать. Ведь у вас свои дети есть. Им еще простительно, - продолжал регент срамить басов, указывая на дискантов.