Читать «Понурый Балтия-джаз» онлайн - страница 234

- Мелкими? - спросил он.

Я залпом выпил вино Дитера. Кажется, молодое "божоле". Единственное приятное ощущение за минуты тягостной посиделки. Наверное, всем хотелось уйти. Унести свое побыстрее.

- Неплохо все-таки сыграли, - сказал Дитер. - И ведь без общего плана. Ни о чем не договаривались. Каждый выдавал свое и по наитию... Вот ведь бывает же такое!

Дитер и в Легионе считался тронутым. Например, не справлял малую нужду под огнем в лежачем положении. Вставал, хотя бы и на колени, и поливал куст или стенку. Да ещё отворачивался от противника.

- Как в джазе, импровизировали, - деланно подхватил Рум. Он опять покачал сверток на лапе. Сумки у него не было. Наверное, так и поедет в метро со ста двадцатью пятью тысячами швейцарских франков в свертке на коленях. Наслаждаясь удачей. А мог не получить и франка...

Рума и бандитов, пришедших менять генерала, подбирал с полуострова на свой катер Ге-Пе. Рум скорректировал наводку болгарской "Пимы", первой миной из которой Ге-Пе накрыл на пляже группу Шлайна с Бахметьевым, а второй миной - Вячеслава Вячеславовича и лефортовского сидельца. Прямыми попаданиями.

Рум не дал перенести огонь на кусты, в которых я сидел со снайперкой.

Шлайн, который должен был получить от меня резиновую пулю, за секунду до взрывов ринулся по косогору наверх, на меня, выдергивая для виду нелепый "Стечкин". С развороченной спиной и перебитыми ногами, он оказался тяжелой ношей для бородатого очкарика, тащившего его по косе к машинам. Больше нести никого не пришлось... Но меня это не волновало тогда, а теперь не волнует и подавно. Не запланированный Ефимом и мною минометный выстрел Рума - счет для урегулирования между ним и Шлайном, не мой...

Когда я доковылял по косе к месту парковки, там стоял только "Опель" Шлайна. Ефима увез на "Вольво" эстонский очкарик с бородой. "Линкольн", я думаю, угнал ещё раньше водитель "Экзобанка".

- Музыкальная тема подвернулась удачная, - сказал и я, чтобы что-то сказать. Вообще говоря, любые слова были бы лишними. Мы думали одинаково. И не сговариваясь. Я - когда наводил "Галил", Рум - когда наводил "Пиму".

- При чем здесь тема? Какая тема? - спросил Дитер.

- Наживы. Грустная извечная тема наживы, дружище, - ответил я.

И вдруг вспомнил название группы в ночном клубе Таллиннского "Паласа", где последний раз видел Марину.

- Для понурого джаза. Вроде сброда из харбинских балалаечников.

- Каких ещё балалаечников? - поинтересовался Рум.

- Погодите вы... Ефим просил сказать вам, Бэзил, что в следующий раз...

- Следующего раза не будет, - прервал я Марику. - Передайте ему, мадам, что следующего раза не будет. Шемякин умер.

Не прощаясь, я встал и ушел. Они меня не интересовали.

Время имелось, и пешком, неторопливо, я дотащился по бульварам до Инвалидов, миновал Марсово поле, прошел под Эйфелевой башней и спустился к пронизываемой ветром набережной. Серая Сена сливалась с серыми парапетами. На дебаркадере черный плащ Марины контрастировал с яркими одежками детворы, под конвоем воспитательниц сходившей по трапу с "бато-муш", речного теплоходика, называвшегося "Долина Марны".