Читать «Дождь идет» онлайн - страница 33

Первая из этих душ - моя сестра.

Когда, в сущности, я узнал, что у меня была сестренка? Да примерно в ту пору, поскольку тетя Валери нечаянно вызвала это признание однажды вечером, когда мы ужинали за нашим круглым столом. Отец заметил матери, что у нее под глазами темные круги, на что она, наверное, ответила:

- Я немного переутомилась.

Тогда, не знаю уж почему, кинув на меня, словно хотела меня раздавить, уничтожающий взгляд, тетя Валери раскрыла свою противную огромную пасть:

- Жаль, что у тебя не девочка, а мальчик... Я уставился в тарелку и не видел, как матушка изменилась в лице. Пролетел тихий ангел... Неожиданно

,

я услышал странное сопение, поднял голову: матушка, закрыв лицо руками, вскочила из-за стола, торопливо направилась к двери и, все убыстряя шаг, не сдержав рыданий, устремилась вверх по лестнице.

- Что это с ней? - удивилась тетя. Отец ответил, и я не узнал его обычного голоса. Ему не хотелось говорить при мне.

- У нас была девочка...-сказал он. - Сразу же после Жерома...

- И она...

- Да... Спустя несколько часов... Сделали все возможное...

Я не заплакал, но кусок не шел мне в горло. Матушка не возвращалась. А скотина тетка начала рассказывать истории об умерших маленьких девочках, но отец не слушал, он настороженно ловил каждый звук сверху.

Все-таки он дождался конца ужина. И направился к лестнице с таким видом, будто ничего не было сказано. Остаться с глазу на глаз с тетей я просто не мог и потихоньку пошел за ним.

Родители не зажгли света. Я бесшумно приблизился к двери. В полумраке я различил матушку: она лежала ничком на кровати совершенно одетая, уткнувшись лицом в подушку, и спина у нее тряслась от рыданий; а отец-я впервые видел, чтоб отец стоял на коленях возле кровати,- держал матушкину руку, другой рукой гладил ей волосы и шептал:

- Крошечка моя... Бедная моя, любимая крошечка...

Тут и я, не в силах больше сдерживаться, громко разревелся. Никогда прежде я не видел их такими; для меня они были только родителями, лавочниками, семьей.

- Что ты здесь делаешь, Жером? Отец, немного смущенный, поднялся с пола и отряхнул колени.

- Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы моя сестричка не оставалась в чистилище!..

Недаром же меня обучали катехизису: я представлял сестру, призрачно белую - реально я себе ее, по правде говоря, никак не представлял, а только в виде некоего ореола - в бесконечно длинном, ледяном коридоре.

- Господи, прошу тебя...

В виде ореола снилась она мне и взрослому, как позже мне снился умерший Альбер.

А с этим Альбером, занимающим такое большое место в моих мыслях и в моем сердце, я ни разу даже не заговорил, ни разу даже не пожал ему руку.

Как поразился я на следующее утро, когда подбежал к окну и взглянул на окно полумесяцем, точь-в-точь похожее на мое! У меня совсем вылетело из головы, что сегодня воскресенье. Площадь показалась мне ужасно пустой. Ветер кружил обрывки бумаги по серому булыжнику, и циферблат часов был белым, как иней.

Черную занавеску сняли, как снимали каждый день. Но почему же вместо нее повесили какую-то розовую ткань, оставив лишь небольшой, пальца в два, просвет? Мне не видно было ни Альбера, ни его бабушки. Некоторое время я даже думал, что их нет и они никогда больше не вернутся; но долго и пристально вглядываясь в темную щель между оконным косяком и занавеской, я уловил движение, белесое пятно руки и понял, что они сидят дома, притаившись в темноте.