Читать «Дневник (1887-1910)» онлайн - страница 106

- Это гораздо менее сложно, чем вы думаете, - отвечаю я. - Впрочем, в свое время я тоже прибегал к усложнениям, которых никто не замечал. Потом я от них отказался, и этого тоже никто не замечает.

12 января. Мой стиль меня душит.

* Слова жесткие, - появляясь на свет после третьей схватки, они причиняют боль.

14 января. ... - Не привязывайтесь ни к кому, - говорит мне Юг Леру. Иметь много дружеских связей, рвать их, когда они становятся, или мы сами становимся, невыносимы, в этом залог оптимизма.

- Но, - спрашиваю я, - так ли уж мне необходимо быть оптимистом?..

Флобер был так добр, что принимал всерьез всех начинающих писателей.

- Напишем вашу фразу на грифельной доске, - говорил Флобер тому же Леру. - Если на нее приятно смотреть - она хороша. Если она режет глаз - она ничего не стоит.

Все это теория. У Флобера есть вещи получше.

...Фабр, придворный музыкант Жоржетты Леблан. Тощенький, болезненный, с видом кротчайшей крысы. На нем какой-то необыкновенный воротничок в форме лодочки. Он рассказывает:

- Метерлинк ужасно боится, что я кладу на музыку слишком много его стихов. Стоит ему услышать чересчур высокую ноту, и он начинает хмуриться. Впрочем, за работой он сам поет песенки, всякую ерунду - колыбельные, солдатские.

* Эредиа. Его поэзия кимвализма.

21 января. "Мертвый город" Габриеля д'Аннунцио.

- Умирающий город, - говорю я.

- Подыхающий город, - говорит Марни.

- Красноречие и поэтичность азиата, - говорит Леметр. - Такое состояние души нельзя ни описать, ни измерить.

Это поэзия лишь в той мере, в какой золото - драгоценный металл, то есть условно.

Когда поэт употребляет слово "золото", то какова бы ни была сама по себе фраза, он может быть спокоен за ее ценность. Она уже стоит чуточку золота. А эти сравнения! "Алмазный блеск... Чистый, как вода. Тонкий, как морской песок..." Уж давным-давно мы не пользуемся такими сравнениями. Даже сам Эроль, с его пышной бородой, считает, что они приелись. Леметр, у которого жидкая бородка, считает, что там есть с полдюжины прекрасных образов, например, такой: "Казалось, ты срезал все розы мира, дабы тому, кто их пожелал бы, не досталось ни одной".

Сара Бернар. Да, то, что она делает, хорошо, даже очень хорошо; и, конечно, для публики это и есть вершина; но для нас, для меня лично, для драматурга, которым мне хотелось бы стать, она не так уж интересна. Все, что могло бы быть оригинальным, у нее предугадываешь заранее.

Она не всегда хороша, но она вполне и всегда в духе д'Аннунцио. Она женщина, созданная для этого поэта, который всегда находится за пределами правды. Он выбрал сюжет весьма-весьма страшный: кровосмешение. И он мчится вперед, и ничто его не остановит, ибо нет на его пути контроля... Он воображает, что та страна прекраснее других, которая всех дальше, и что колонна или статуя прекраснее всех, если от нее осталась только половина. Это немножко противно, и никакого волшебства тут нет.

Наслушаешься этих распоясавшихся поэтов и начинаешь любить тех, кто умеет себя сдерживать, управлять собой. Не важно какая им придет в голову идея, они бесстыдно размажут ее на пять актов. Из одной-единственной минуты они сумеют сделать три часа по часам.